Глава 6. Лесная сказка
Степан сам обзвонил хозяев турбаз, и, кажется, нашел вполне подходящее место для их отдыха — «Лесную сказку». Пусть там не было хорошего пляжа и речки, но в любом случае, там можно было подумать, поговорить. Он хотел забронировать отдельный домик, и ему обещали на все выходные, но не со стопроцентной гарантией. Степа пообещал быть часа в три — четыре. Но пока домой заехали, пока туда добрались. Нине особенно понравилась дорога на Маклок — как на американских горках: дух захватывает, сердце замирает. Конечно, в три они не попали, но в четыре двадцать он вышел из домика администрации, злой и очень расстроенный.
—Нин, наш домик так и не освободился. Есть правда, свободные обычные.
—И что? Ты против?
—Не знаю, там говорят, слишком просто, и удобства во дворе.
—Ты предлагаешь к Кате вернуться? Или к моей маме ехать? Я не хочу ни первого, ни второго варианта.
—Ну что остаемся?
—Степа, брось монетку. Мы, вообще-то, ехали поговорить. Саша уехал? Возвращай. Я готова в машине поговорить. Лишь бы домой не возвращаться.
—Так ты не возражаешь против домика без удобств?
—Степа, я же не из такого круга, как ты, мне не западло, жить как все. Не ВИП-персона, которой я никогда и не была. Это ты — круче вареного яйца.
—Так ты согласна остаться в таких условиях?
—Степа, а мне ли выбирать? Но я согласна. Или ты считаешь, что такое жилище недостойно тебя?
—Нин, ну что ты говоришь? Я же чтобы тебе.
—А с Катей, ты тоже так выбирал, чтобы ей было хорошо?
—Мы с Катей не были на турбазе. Сезон закончился. Это в первый год, а в другой, куда ей? Седьмой-восьмой месяц.
—Поняла. Значит, мы остаемся.
—Да, пойду, закажу. Оплачу,— Степан ушел в домик администрации и через несколько минут вышел оттуда с ключами.— Семнадцатый, пойдем искать.
Нина только улыбнулась. Для нее сейчас годилось все. Они прошлись по турбазе, нашли свой домик, который оказался на редкость маленьким. Но ведь, как у всех. Тут было две кровати, между которыми не больше 40 сантиметров, хорошо, хоть постель заправлена и чистая, стол, и пара стульев, на одной из стен — вешалка. Вот и вся нехитрая обстановка. «Да, в этом домике зимой жить нельзя, подумал про себя Степа.— Тут и летом жить — только спать... напившись».
Они разместили свои вещи на столе, под столом, освоились. Переоделись, и пошли искать речку. Как оказалось, это было не так и далеко, может, с полкилометра. Обойдя турбазу, добравшись до следующей, по каким-то железным мосточкам добрались до песчаного пляжа. На котором, рядом со старым руслом Усманки, можно было полежать, позагорать. Тут сейчас было много людей. Молодежь купалась и загорала топ-лесс, но Степа даже не поглядывал в сторону сверкающих голыми грудями девиц, только отметил, что они и тут были, как на пляжах Анталии. Но тут не Анталия — Россия, но в любом случае, Нина ничем не выдавала своего неудовольствия, что Степа иногда поглядывал на них, она даже не предложила оголиться, хотя такое желание появлялось. Они искупались пару раз, позагорали, и когда последние посетители покидали пляж, они вместе с ними ушли, чтобы попасть в столовую.
Столовая, да и сама еда в ней напомнили Степе пионерское детство, и пусть там еда не сильно нравилась ему, но сейчас ведь другого никто и не предлагал. Перекусили, чем Бог послал, и пошли к себе, чтобы можно было поесть по-человечески. Там открыли бутылку вина, порезали сыра, колбасы, и в общем, закусили. Молодежь из соседних домиков потянулась в кафе, на танцы. А Нина со Степой сидели молча, каждый думал о своем, а начать так никто не решался.
—Степа, прости и ты меня.
Степан поднял недоуменный взгляд на Нину.
—За что?
—Вообще, за все, за то, что я такая. Я есть. Что я вообще появилась в твоей жизни.
—Нин, не надо.
—А что надо? Мы так и просидим молча все двое суток?
—Давай, напьемся, драку учиним.
—Давай! Драку, так драку. А напиваться зачем?
—И так тошно, а будет еще хуже.
—Тебя тоже депрессняки иногда косят?
—Бывает,— грустно ответил Степан.
—А ты на меня за последние пару суток хоть раз обиделся?
—За последние? Да, такие длинные они были. Что даже не знаю, сколько раз...
—Ну вот хотя бы за это прости.
—А толку то. Я скоро пойму Катьку, когда она начинает злиться на каждое такое слово: прости, извини. У меня сейчас такое же чувство. Я все понимаю. И от того, что я даже прощу ее, тебя, себя, что изменится?
—А на нее ты за что злишься?
—Она это допустила.
—Ой, Степа... Ты хоть понимаешь, какую ты хрень сказал? Она, выходит, виновата, что тебя встретила, женила тебя на себе, родила вам ребенка, а потом прогнала, сначала от себя, потом к Вике, потом ко мне. А уж потом мы с тобой ей навязываемся, она отходит, отходит, уже готова сбежать с твоим ребенком из своего дома. Допустила... Я все поняла, спроецировала на себя. Обтерлась. Можно и уходить. Но блин, и тут засада, тут километров 40 до города? Дороги-то я не помню. Я не пойду.
—Да кто бы тебя еще отпустил. Кстати, я вот часто думаю, вспоминаю, и никак не пойму. Когда утром, после того дурдома втроем мы мирились, ты сказала, что знала бы ты что точно беременна, ушла бы сразу. Я этого не понимаю.
—Ну, как тебе объяснить? Не думаю, что ты поймешь, тебе же рожать никогда не придется. Просто было бы логическое завершение. И даже на том этапе — самое лучшее.
—Нин, и ты бы мне не сказала, что у тебя наш ребенок?
—Нет, сказала бы, что от другого. Но ты понимаешь, хотела очень. И только поэтому решила узнать, есть ли или нет. И так была расстроена, что нет.
—Не понимаю, Нин, или туплю. Объясни.
—У меня пример хороший перед глазами все время. Ты Катю не видишь? Как она живет эти два с половиной месяца. Она же самая адекватная из нас троих все это время. А как ты думаешь, зачем ей были нужны деньги, и чем она занимается в свободное время?
—Она ничего мне не говорила.
—Мне тоже. Зато, Вика знает. И Катя ее просила нам об этом не рассказывать. Понимаешь, я вот на тебя утром наехала, за твой вопрос ей. Хотя ночью почти то же самое ляпнула: я сказала, что мы заигрались. Она взорвалась, сказала, что она давно не играет — она живет! И если до этого мы хоть как-то говорили, ну и в лучшую, и в худшую сторону, то теперь она сказала, что хочет остаться без нас обоих. Высказала все прямым текстом, а потом попросила наладить отношения с тобой до ее дня рождения и прогнала спать.
—Вопрос, ты хочешь наладить?
—Если по правде, то с утра — уже нет. Я может и чувствую, что против меня она ничего не сделает, просто она этого не может. Но она даже в большей опасности, у нее есть Алинка, которая еще так мала, хотя она же и силы ей дает. Блин, ничего не понятно.
—И что, по-твоему, она хочет?
—Чтобы я забеременела и увела тебя.
—А не чтобы вы вдвоем остались?
—Нет. Нам, всем троим, как-то удалось все испортить. Теперь это невозможно. Или я все же хочу доиграть в ту игру, и больше не могу. Особенно с нею. Надо было уходить перед твоей командировкой. Может быть, чуть больше бы осталось у меня.
—А что ты потеряла за этот месяц?
—Все. Себя в первую очередь.
—Поэтому и я не нужен?
—А никто не нужен. Тем более, я тебе точно не нужна.
—С чего ты это взяла?
—Степа, я просто чувствую. Она же меня позвала, как ты обнял ее? Я видела два сгустка ненависти в этих объятиях. Даже Алинкин рев для вас был не важен. А не из-за того ты бесишься, что она отдала тебя мне?
—Нин, не надо,— предупредил Степан.
—Не надо, не будем. Тем более, она просила не про нее говорить, а про нас. Ладно, я скажу то, что еще не сказала. Не успела, не к месту было, зато много объясняет, хотя бы для меня. Она сказала, что сама будет строить свою жизнь, чтобы я строила свою, а тебя она даже не хочет, потому что строить отношения там, где все сломано, все разрушено до основания — ей не хочется.
—Да, втроем жить не получится. Значит, надо решить, как безболезненнее уйти. И как нам с тобой уйти: вместе или по отдельности?
—Я готова. Я же при тебе ей сказала.
—Что если сегодня-завтра не наметится даже пути.
—Да, мне ловить нечего.
—И получится, поматросил и бросил.
—Степа, ну что ты горбатого к стенке лепишь? Вот только еще чувства вины передо мной не надо испытывать. У нас этой вины и так через край. А я вообще вам очень благодарна обоим. И даже не знаю кому больше.
—Так как мы будем искать? У тебя способ есть?
—Ты будешь разбираться с собой, как тебе нужно, как тебе лучше, а я побуду рядом. Может, даже послушаю, потому что если только думать — пластинка сбивается. На новый и новый круг. А уже согласна с твоим решением. Давай так попробуем?
—Значит, ты предлагаешь разобраться исключительно только с собой? Даже Катю и Алинку не учитывать?
—Ну, как ты не будешь их учитывать, если они уже с тобой, и я тоже, и даже Валя, которую ты видишь три раза в неделю по пять минут.
—А она то тут причем?
—А она на тебя работает. Вот их как не учтешь? А у них же еще и семьи есть. Даже если ты их и не знаешь, то они-то тебя знают, и надеются на тебя.
—О блин, заморочила. Ладно, дойдем и до них.
—Если успеем,— улыбнулась Нина.
Но тут свет мигнул, второй раз, стал чуть видимым, и погас совсем.
—И что бы это значило?— сам себя спросил Степа.
—Кажется, не только у нас, по всей турбазе нет,— выглянув в дверь, сказала Нина.
—Ну, если везде, то всего два варианта — или быстро починят, или на всю ночь.
—А у нас ни фонарика, ни зажигалки даже нет.
—Раз в жизни выберешься,— начал было ругаться Степа.
—Степа, романтика. Где же ты еще, как не у нас, сможешь так отдохнуть?
—Да, отдых.
—Степа, а если это так нам нужно? Чтобы мы не видели глаза друг друга.
—Но причем тут остальные, когда это только нам нужно?
—А им для своего. Может, кому-то поспать, а кому и поговорить. Знаешь, у нас на мобильниках пока зарядка не закончилась, давай я посвечу, мы хоть кровати вместе сдвинем.
—Мобильники — это выход. До утра хватит, если экономить. Ладно, принимаем и это. Доставай, свети.
То в полной темноте, то при свете маленького экранчика мобильника они сдвинули кровати, чуть еще разобрали вещи, нашли ключи, собрались сходить в места общего пользования, пока там совсем в темноте не загадили. Идти оказалось и не так далеко, метров сто, но в любом случае, еще и дождь стал накрапывать. Только его и не хватало для полного счастья. К себе вернулись с тяжелыми впечатлениями. Нина быстро переоделась и забралась в кровать, накрылась одеялом.
—Ну что, продолжаем разговор, или ты ко мне придешь сначала?
—Иду. Сейчас только приспособлю куда-нибудь одежду. Кстати, зонтик у нас один, и на краю стола лежит, чтобы ты не искала.
—Я без тебя не пойду все равно.
—Ладно. Нин, а ты не хочешь, чтобы согреться?
—Не знаю,— грустно сказала Нина.— Если ты сразу заснешь после этого, не хочу.
—Мое дело предложить, твое — соответственно, отказаться. Хотя, давай, снимай, что там у тебя осталось снизу, я хочу.
Нина только вздохнула, стащила спортивные брюки с трусами, отдалась. Правда, согрелась, что можно было и не запаковываться снова, а заодно сбросили чуть негативной энергии. Хотя было не понятно, надо ли было ее сбрасывать, или как раз наоборот — получить.
—Знаешь, Нина, я, наверное, сейчас буду нести всякую пургу. Ты послушай, может, что и подскажешь. Скажу честно, первое, что хочется сказать, это дурацкое слово: «Прости», но я не буду. Я знаю, каково его слышать, когда сам себя считаешь именно в том же и виноватым. Давай, я просто поищу. Давно ведь надо было. Ты права, что мы все сделали, чтобы втроем у нас не получилось. И даже не потому, что все наделали кучу ошибок. Просто мы не нашли той основы, на которой можно было бы строить эти отношения. Помнишь, ты спрашивала, хочу ли я Катю, когда иду к ней? Сначала хотел. И даже больше, чем когда мы еще с тобой не встречались, и даже больше, чем когда встречались. А вот после этого твоего вопроса — стал задумываться, и соответственно стал понимать, что хочу быть с тобой, а приходится с Катей. Ладно, что бы могло нас держать вместе, если бы все получилось? Я знаю только одно средство: любовь. Но, я должен был любить Катю хотя бы так, как она меня любит, тебя — точно также. Ну и вы между собой. Да, я понимаю, что были подруги, значит, было на чем строить. Да, я видел, что и в постели вам понравилось. Но ваш астролог напугала обеих этим вектором, а я еще в эту игру принудил вас играть. Ты знаешь, когда она вдруг стала госпожой, там, в кровати, я думал, ты сразу все поймешь, и быстро переключишься. А тебе ведь, правда, была нужна эта игра. Игра на троих, игра на каждого. И то, что ты снова при постороннем человеке, при Наташке, вытащила Катю из кровати и сразу поставила ее на колени. Что это? Низменные инстинкты сразу полезли наружу? Я ведь тоже, увидев, что я вам не нужен, не стал тебе говорить, чтобы ты стала рабыней сразу. Может, так защита сработала? Моя самозащита. Я боялся вашей любви. Ведь любовь, это же не только секс, это гораздо большее. А ты знаешь, зря мы с тобой отказались от Катиной помощи. Ты помнишь, как все были заняты, веселы, радостны и счастливы, когда она тебя приводила в нынешний вид?
—Ты не видел, как она плакала, когда я свои изуродованные ногти ей показала.
—Да, этих слез ее не видел. Но ведь я видел, какими все были. И все всем можно, и всем нравится. Она предложила, она сделала, все получили — протащились, а дальше? Что мы с тобой сделали? Да, ты на меня обиделась, что я к тебе в четвертый раз пришел подряд, а не к ней. Да, она повела тебя к Жанне, а я напился в тот же день. На Наташе надо было и останавливаться. Но, понимаешь, ты просила ее, меня легализовать наши отношения. А это сложно. И одной Наташи могло бы хватить, чтобы нам понять это. Фиг вам. Думать начинаем гораздо лучше, когда натворим дел. Кстати, когда к моим ходили, я же из постели в постель в первый раз попробовал. И снова ведь, у всех все получилось. Была цель. Общая. Тебе сделать приятное, тебя познакомить с моими. Работа... Стой, кажется с вот этой работы все и пошло наперекосяк. Помнишь те презервативы, деньги. Мы уже тогда ее бросили. И в тот же день, она сказала, что если я тебе скажу про них, то мы можем оба уходить, или иначе уйдут они с Алинкой. Ну а дальше, ты знаешь. А бросили мы ее или в Турции, или сразу после нее.
—Явочным порядком сообщили о ребенке. А она же меня в тот же день отправила к своему врачу. Да, раньше... Экскурсия. Мы уже начали вдвоем, сами, без нее.
—Вот-вот... Я не верил и не верю в свою любовь к ней. Да и невозможно любить двоих одновременно. С молоком матери впитано. Одна единственная до гробовой доски. Подожди, Нин, сейчас, кажется, доходить начало. Вот про эту любовь. Ведь она может любить не только одного, но и больше. Тебя, меня, Алинку...
—Вику.
—Да, Вика, это что-то. Еще одно загадочное явление такое.
—Вектор Катьке. Поэтому ничего загадочного нет. Я понимаю, Катю, вот как она мне готова всегда помочь, и даже не ломать себя через колено, просто сама может ради всего для себя отказаться, чтобы сделать мне хорошо. Я этим пользовалась. И в институте, и уже здесь. А Вика мне сказала, что пока будет бесплатно работать. Они так с Ваней решили. А ты знаешь, Степа, не было у них секса вчера. И власть Катя ей не навязала, может, только попользовалась этим своим вектором. Но вечером она была заведена, и утром, а Вика спокойна. И у Вики Катины интонации в разговоре. Как ты думаешь, когда она начнет ее дома оставлять на ночь?
—Как мы уйдем. До тех пор — очень маловероятно. Будет также невыносимо всем, как вчера.
—Она вчера меня игнорировала, пока я не пришла. И в любом случае, наехала пару раз, и снова начала учить. Нет, не так. Объяснять свое понимание любви, чтобы я с тобой наладила.
—И что за откровение она тебе поведала?
—Степа, ну не надо так. Она сказала, что надо тебе и себе позволить все. Кстати, вот пример очень свежий. Ты просишь секса, я не хочу. Но я, смирившись, отдалась. Не заморачивалась больше тем, что не время, не место, все не так. И получись. Хорошо получилось. Даже говорить начали. А ты знаешь, Степа, как прозвучала для меня твоя просьба... особенно после всех предыдущих разговоров? Сказать? Мне сейчас даже стыдно не будет, а если и будет, то все равно, не заметно. Ты мне говоришь: «Я хочу тебя трахнуть», а когда я что-то вякнула, мол, я не совсем готова, совсем не готова. Ты мне сказал, что кто тебя, вообще, спрашивает, раздвигай ноги, шлюха, да еще только попробуй не доставить мне удовольствие, по морде получишь.
—Я такого не говорил.
—Но я так услышала.
—Это когда ты вздохнула? Ну, да, вообще-то. И драться хотелось, и настроение — хоть в петлю. Но даже после такой просьбы получилось.
—А я же тебе давно рассказывала, как меня Катя учила сексу. Говорит, если предлагают, или сама что выпросишь, не забивай себе голову тем, что это неправильно, не так, не должно быть. Сейчас лови хорошее, пользуйся тем, что есть. И научила же. С тобой вообще ничего запретного не оказалось. Хотя, подожди, было же. Секс в ванной, после того промывания. Как только ты пришел, я поняла, зачем она это делает. Но ты не хотел, я вообще, была насилуема, то есть, зажата, и не получилось. Хотя если бы ты сказал, что я рабыня, подстилка и все остальное, я бы сама на него насадилась, чтобы себе сделать больно. А утром, помнишь? Уже не для боли, для удовольствия. Даже при ней, вообще-то, и для нее тоже. Показать, что и я могу, а не только она. Кстати, ты знаешь, я всего несколько раз за все это время предлагала свое. И этого оказалось мало. Чаще всего, я билась против того, что мне дают лишнее, ругались же мы только из-за этого.
—А я вообще, выходит, для троих почти ничего не предлагал. Или, как всегда через задницу: сначала Катю отговорил, а потом упросил, заставил вас играть в игру, и против вашей воли затащил в постель обеих.
—Для троих — да. Познакомил со своими, и Анталия. Все остальное касалось либо нас с тобой, о чем Катю явочным порядком оповещали, либо решения для тебя одного.
—А может, ей легче всего было? Сначала ты сказала, что у нее ничего нет, а потом она просто хорошо пользовалась тем, что ей давали.
—Степа, давай просто переведу ситуацию, расскажу по другому. Допустим, у нас с тобой бы ничего не получилось с самого начала, а у нее с Женькой получилось. Потом, после очередного скандала с тобой, она говорит, что у нее есть любовник, потом, что им негде встречаться. Потом, однажды, когда она с ним в постели, зовет тебя, просит кофе сварить. Потом, говорит, присоединяйся, он такой классный любовник и тебя трахнет от нечего делать. Тем более, если бы и он был не против. А когда бы ты согласился, она бы притащила фотоаппарат и бегала вокруг вас, пытаясь любую твою эмоцию запечатлеть. И не факт, что тебе бы понравились именно фотки с удовольствием на твоем лице, когда тебя вместо бабы имеют, а ты тащишься.
—Нин, это же и в страшном сне не хочется видеть...
—А ты говоришь, ей легче. Да, пусть я считала, что это просто игра, до знакомства с твоими родителями. Пусть я и сейчас не слишком верю в серьезность ситуации. А она живет в этом. И мало того, что пытается найти хоть что-то хорошее, положительное для себя, так она еще и нам помогает. Чтобы когда у нас получится, потом и ей бы смогли помочь. Это же не материального касается. Кстати, а ты ей денег хоть раз за этот месяц давал?
—Нет, только те сорок, из шестидесяти.
—Ты представляешь, она на нас еще и деньги свои тратит, если мы что забудем. Кошмар! И я в благодарность ей за это Вике гадости говорю, чтобы у нее с Викой не получилось ничего. Ты знаешь, что она уже нас бросила? С тех пор, как поняла, что ты не хочешь к ней приходить, или повелся на то, что я не хочу этого. Она сказала, что теперь и сама не пустит, ей легче любовника найти.
—Да и про дивиденды мы поговорили, но так и не сдвинулось ничего с мертвой точки. Бумаги же должны быть готовы, но мы их не забрали. Так, знаешь, как говорил Путин, давай мухи отдельно, котлеты отдельно. Есть материальное, есть остальное — отношения. Она первое сказала — компенсация за ранее вложенные усилия, потому что любимым женщинам можно не платить. Блин, тупил, сразу не понял. Короче, ей квартира, и двадцать тысяч. Думаю, на первое время хватит. Дальше, на нее и Алинку... Ты не знаешь, сколько она обещала Вике зарплаты? Надо хоть от чего-то оттолкнуться.
—Так много, что даже Вика от нее отказалась совсем. Наверное, и Ванька тут поспособствовал. Но не от этого надо отталкиваться.
—Правильно, не от этого. Есть две цифры, они очень похожи, 25% всех заработанных денег — алименты, и ровно столько же, она сказала, что больше у нее не может быть, у нее сейчас в уставном капитале. Ты не слышала, она разводиться не собирается? Что-то очень похоже.
—Если она собралась рубить хвосты, скажет, чтобы мы определились, сколько ей нас еще терпеть, до своего дня рождения. Но это просто — решение. Она еще собирается и после него что-то решать. И это другое, в другом направлении. Но не может же она придумать новое для всех троих?
—Не должна бы. Значит, новое только для себя. Значит, что-то создавать, если это, что до дня рождения, на разрушение. Итак, Нин, я тебе предлагаю, свое решение. Если я от нее уйду, то четверть мною заработанного — ее. Не знаю, как это будет практически, но решение принято.
—Степа, а мне зачем это решение?
—На всякий случай. У меня есть маленькая надежда, что мы уйдем вместе с тобой.
—Хорошо, приняла к сведению.
—Да, ладно. Не наезжай. Знаю, вероятность маленькая, но она пока есть, для меня, даже если для тебя ее уже нет,— Степа замолчал, ему показалось, что что-то не так. Он нашел лицо Нины, провел по мокрым щекам.— Ты плачешь?
—Плачу,— сказала Нина, и позволила себе всхлипнуть.
—Плачь, не стесняйся. Я могу помолчать, чтобы тебе не мешать. А может, причину скажешь? Что я ляпнул не по теме?
—Не хочу. Я раз двадцать ее уже говорила. Сейчас, я успокоюсь.
—Понятно. Ладно, давай я и про нас пока не буду, и про Катю поменьше. Мне надо с собой разобраться.
—Да, я бы очень хотела этого.
—Ты права, наверное. И плачешь же из-за того, что тебе не с кем решать. Я же утром слышал, что со мной даже говорить невозможно.
—Ты меня в туалет проводишь?— чуть успокоившись, спросила Нина.
—Пошли за домик, тут и недалеко и дождь идет, и темно.
—Но все равно, хоть зонтик подержишь. Тогда я и одеваться не буду, если это быстро. Ага?
—Ну конечно. Посвети чуть-чуть. Вот зонтик, туфли твои. Свои я надел. Кстати, я тоже не буду одеваться.
—Прикольно, пошли.
Через пару минут они вернулись под одеяло.
—Нин, а ты не заметила, что как только я до чего-то дохожу, сразу или что-то случается, или ты меня тащишь куда-нибудь. Как специально все стремится отвлечь.
—Заметила. Но я же не виновата, что именно в этот момент так захотелось.
—Нет, не виновата, конечно. Я просто обратил на это внимание. Значит, что-то против во Вселенной... или сама Вселенная. А может я сам против нее. Тоже ведь вопрос. Давай я порассуждаю, пока ты не заснешь, вслух, а потом либо тоже спать лягу, либо буду сам с собой, про себя.
—Я согласна.
—Да куда ж ты теперь денешься? С подводной лодки-то? Ладно, это риторический вопрос, пришло время сверх-риторических. Это не то что ответ не нужен, а его, вообще, наверное, не существует правильного. Сколько раз нас с тобой Катька обзывала детским садом, ясельной группой? Вот это и надо принять за основную версию. Что она под этим имела в виду, хрен его знает, но ведь именно этим и объясняется все, что мы делаем, ладно, я делаю. Твои действия и твои реакции можно и оправдать, и объяснить тем, что в таких условиях, как ты попала, не знаю, кому удавалось так пожить, и как правильно жить? Ладно, нас было двое. И уже не вместе, но в любом случае, под одной крышей. Когда же у меня произошло вот это? Когда я ушел в свой депрессняк из которого выбраться не могу? Давно, наверное. Очень заметно стало примерно в феврале-марте прошлого года. Так что год совсем был провальным. Катька меньше стала на работу ходить, у нее стало хуже получаться. Тем более, квартиру купили, ремонтировали, обставляли, занялись разными делами. Вот где-то здесь я и сломался. Но это уже сломался, заметил. А произошло, судя по всему еще раньше. Чуть ли не с самых первых встреч, ну ладно, не с самых первых, а где-то через месяц-полтора.
—Она взяла инициативу на себя?
—Да, скорее всего. Нужен ребенок, нужна семья, нужно все. Нет, я сильно не сопротивлялся. Но все чаще соглашался. Вообще она у нас сразу была локомотивом. Ты знаешь, как мы с нею познакомились? Она пришла ко мне на переговоры. Контракт заключать. С ее Борисом мы по телефону договорились о встрече, ну ты знаешь, Воронеж город маленький, нормально работающие фирмы есть, но их по пальцам можно пересчитать. Мне нужно было оборудование, а мой канал что-то стал сбоить, срочно надо было искать нового поставщика. Ну ладно, это производственный процесс. Не интересно. Так вот, Борис перезвонил, сказал, что сам не сможет приехать, приедет его зам, уполномоченный решать все вопросы. Он сделал упор на слове «все». Ну как я понял, бывает такое, что как раз эти замы и имеют право решать даже больше, чем директор. В назначенное время, мне докладывают, что пришла фирма, как и договаривались. Екатерина Владимировна. Сижу в кабинете жду эту солидную даму, а появляется Катька. Она была одета в строгий деловой костюм, серьезное выражение лица. Думаю, что за хрень? Кого он прислал? Что я с этой девочкой решу? Познакомились, обменялись визитками, она достала прайс, коммерческое предложение. Закончила политинформацию и замолчала, мол, все сказала уже. Блин, если б начала уговаривать, уже можно было прогнуть процентов на 10-15. Будто я не вижу, что в прайсе процентов пять-семь накручено от цены поставщика, а если у них скидка, которой не быть не может, значит, неплохо они могут заработать. Но блин, не ведется, не уговаривает. Подождал минут пять, делал вид, что все изучаю. Она спокойно смотрит, улыбается, но молчит. Пришлось начинать мне.
—Сразу сдался.
—Да вот, похоже. Спросил, сколько могут дать скидку. Блин, она улыбнулась так ласково, и такую мерзость сказала:
—Три.
Ну, думаю, акула, возможно, и решает. Спрашиваю:
—Ваш интерес?
Она стала серьезнее, говорит:
—Учтен, у меня зарплата хорошая.
Все думаю, или работать без прибыли, согласившись на ее предложение. Или надо гнуть по другому. Беру телефон, набираю номер Бориса. Она так спокойненько говорит:
—Он даст два, я могу решить все вопросы.
Не поверил, спросил у Бориса, тот же вопрос, он дал два, после того, как я поканючил, согласился на два с половиной. Она мне рассказывала потом, что больше он никогда не давал, когда она шла на переговоры. Ее могли опустить уже до семи, а он в любом случае, соглашался только на два. И от своих щедрот из милости и сострадания на все жалобы добавлял еще полпроцента. Но ниже цены продавца никогда не опускался. Ладно. Это у них так было заведено. Тем более, это же поставки. Переговорил с ним, разочарованно улыбнулся, она вздохнула, говорит:
—Ну что, вы сами на заводе закажете? У них те же самые цены. Ну а с доставкой, да еще со сроком изготовления еще больше получится. Тем более, что могут и к нам послать. Мы же в Воронеже.
—Екатерина Владимировна, вы же без ножа режете. Я же только для вас денег заработаю.
—Я понимаю,— сказала она, хитро улыбнувшись.— Возможно, Вы даже смогли посчитать, что мы заработаем, ну и что?
—Но у вас же клиентов так не будет...
—Будут, я же не ушла еще. Давайте ваши предложения.
—Пять с цены производителя.
Эта девица внаглую заявляет:
—Мотивация?
—Я же не первый год на этом рынке,— начал я, она так смотрит, типа, что я за пургу несу? Пришлось переходить к конкретике:— У вас 20-30 скидки, плюс наценка в прайсе, получается 30-40. Я прошу 10 себе, 20-30 вам.
—Я это поняла. Я тоже неплохо в уме складываю, но почему именно так? Я думала Вы больше спросите. Но, раз не хотите говорить, не надо. Я согласна,— она вытащила из портфеля несколько листков, протянула мне.— Вот договор, тут как раз те цифры, которые вы просите. С нашей стороны уже подписан. Условия оплаты, которые мы еще не обговаривали: 70 предоплаты, 30 — пять дней с момента поставки. Поставка в течение трех недель. Если с вами договоримся, можно будет ускорить.
Ну ни фига себе, думаю, это, выходит, я так попал со своим предложением, но она почему-то не стала снижать, а ведь могла бы. Придется отвечать на ее вопрос.
—Вы спрашивали про мотивацию? Вы мне нравитесь.
—Вы мне тоже, поэтому и согласилась.
—И сколько же Борис вам платит?
—Много. Считайте я вам лично подарила своих около 600 баксов.
Блин, быстро перевел то, что она могла выторговать с меня, получалось, что она бы при желании додавила бы меня до 3% с цены производителя.
—А вам хоть осталось?— спросил я.
—Осталось, осталось, я все равно не в накладе. Мы с ним 50 на 50 работаем.
Да, я прикинул, даже калькулятор взял, проверить. Получалось, она на мне заработала больше, чем я заработаю — не меньше штуки. Она смотрела за моими метаниями, а когда я поднял глаза, она только улыбнулась, взглядом показала на калькулятор, где светилось 1176, сказала:
—Еще где-то 150 плюсом к этому.
Я не зная, что сказать по этому поводу, спросил:
—И часто Вы так пугаете подписанным контрактом?
—Второй раз,— улыбнулась она.— Обычно приходится пару тройку раз съездить на фирму и обратно.
—При других условиях, Вы бы мне больше трех не уступили бы?
—Нет, конечно,— она улыбалась по-хорошему.
—У меня два предложения к Вам, Екатерина Владимировна. Первое, я бы хотел с Вами встретиться, если это возможно, ну и второе, я бы хотел с Вами обсудить, Ваш переход ко мне на работу.
—Это, как встретимся,— хитро улыбнулась она.— Потом и второе обсудим.
—И встретились в тот же день?
—Ага. Расстались только утром, на работу бежать. Через неделю она работала у меня. И знаешь, почему она пришла? Потому что мне больше, чем Борису надо было. Я до сих пор не знаю ее уровня. То есть, на что она способна. Но за четыре месяца она совсем все переделала в фирме, показала, как мне работать и ушла к Алинке. Еще пару месяцев мне помогала, чтобы я совсем не завалил, а потом я привык без нее. Освоился на этом уровне. Но дальше ведь не двинулся.
—Двинулся, но в этом году. И в этот раз — сам.
—Ну да, две жены, больше потребностей. Так получилось.
—Она говорит, что из-за меня, то есть, из-за того, что ты со мной, ты смог пойти дальше.
—Отчасти, она права. Смысл появился, любовь.
—Чего так грустно?
—А чего мы здесь делаем? Если все так классно, хоть вешайся.
—Ищи, что не так.
—Да что? Не верю я себе, не верю в эту любовь. Вначале и у нас все было хорошо. А я все испортил.
—Мы.
—Без разницы. Себе я испортил все сам. И не только с тобой, но и с Катей тоже. Она как пришла в первый раз, как предстала эдаким монстром, так им и осталась. Хотя, вы же правильно нашли в своей игре — что надо было и мне помочь в трудную минуту, в трудные месяцы, а не ждать от нее.
—Степа, а какую бы ты женщину хотел бы видеть рядом с собой?
—Тебя.
—Ой блин, я даже не знаю, что тебе и сказать на это. Ведь было самое начало, потом... Кстати, а как ко мне менялось отношение? Какая из всех я тебе больше нравилась?
—Как в первый месяц.
—Когда я, как дура, с широко раскрытыми глазами и ртом впитывала все, что ты получил с Катей?
—Нин, когда ты училась. Был же еще период, когда ты училась быть красивой женщиной, на работе растешь.
—Тебе по жизни нужна ученица? Тебе Катя дала какое-то знание, и ты его теперь будешь тиражировать?
—Нина...
—Знаю, вмешиваюсь, не буду больше.
—Ладно, не настаиваю. Вмешивайся. А знаешь, Нин, я всегда считал людей, которые живут лишь бы день до вечера, как трава — неполноценными. И почти всегда у меня были и цели и смысл. А вот он потерялся. С Катей. И все пошло наперекосяк. Я стал выполнять ее цели, а свою потерял. Вот тут пытался сделать прорыв в бизнесе, потому что почувствовал силы, и даже сдвинулось же. Но так как Кате это оказалось не нужным, снова пошло торможение. Тебе? Нужно ли это тебе? Я так и не понял, ты считаешь, что тебе позволили попользовать чужим, и ты никак не можешь решить, что это твоя жизнь. А помнишь, когда мы еще могли нормально разговаривать, мы с тобой обсуждали желания, долг, правила. Понятно, когда у человека это все в норме, есть немного долга, есть желания, есть правила, которые он для себя установил. А вот когда в эту систему вклинивается другой человек, она сильно усложняется. Есть уже три долга, три желания, три системы правил: мое, твое, общее. Да, пусть примитивно — это наша семья до тебя. Алинка воплощала в себе наше общее, тем более, когда она такая маленькая беспомощная, то Катины желания и долг ушли в подчинение Алине. А я, оказавшись всеми брошенным, начал сопротивляться их давлению, отвоевывал квадратные миллиметры территории, миллиграммы внимания... Катиного. Это получилась такая основная задача. О Кате и ее желаниях все забыли, и я не напомнил. Ладно, теперь возьмем еще один случай, появляешься ты. Ты не беспомощная, как Алинка, ты взрослая. Катя освободившееся время направляет на себя и на свои развлечения, но по старому не получается. Она не одна — есть Алинка, есть муж, есть ты. Себе не получается, со мной уже столько непонятностей образовалось, что просто так, дав мне много внимания, она не получила должного эффекта, я уже тоже отвык. А ты готова принять и внимание, и разговоры, и она тебе хочет помочь.
—Почему ты так думаешь?
—Потому что так шло. Ваши разговоры, потом помнишь, как она заставила меня попросить у тебя прощения за наезды на тебя, ну и это твое преображение. И вообще, она же тебе сразу позволила со мной встречаться и пригласила жить. А еще и я подключился. Ведь тебе можно было дать все. А ты принимала, и никто ничего не требовал взамен. Достаточно было того, что это кто-то с радостью принимает. Но сразу же с твоим появлением получилось три пары, и одна тройка. Вот как тут желания и долг? И как мы решили, то есть не мы, а Катя: все на долге, кроме одного желания — моего желания быть с кем-то из вас. И это решение не выдержало проверку временем. И тут ни правила не помогли, ни долг. Так к чему это я? Что если я придумал себе цель, и она касается только меня одного, то она должна интересы всех остальных учитывать, иначе — она идет неправильно, не выполняется, сбоит. Вот как я решил поднять бизнес. Это же мне только нужно, с Катей в первый же день скандал, с тобой — напряг. Потом вообще, довели систему до абсурда. Я довел. И все потому что не знал, нужно ли вам это? Нужно ли чтобы я именно в этом проявил себя мужиком? Потому что по-другому как это сделать, я не нашел. И, выходит, все неправильно было.
—Да все правильно, только вот мысль такая была. Ты не один.
—Да, и все время, свободное ото сна посвящать только себе и своему делу, это неправильно. Тем более, когда аж две жены и ребенок.
—А еще и коллектив.
—Ну это же работа и есть... Хотя, ты права, работа — это то, что они делают, но делают же люди. И их тоже надо учитывать, их интересы, возможности. Но тут они отдают часть своих сил, а я плачу им. Договор. А какой бы ты хотела договор между нами?
—Степа, это не актуально.
—Может, ты и права. Я, чтобы не идти на разрыв, ушел в работу. То есть бросил всех. Хорошее решение. Как раз из той серии про страусов. Что же мне мешает? Лишняя ответственность? Да, вполне возможно. Зарабатывание лишних денег, чтобы всем на все хватило? Да, тоже может быть. А компенсация? Кто это может оценить, и как бы я хотел, чтобы оценили? А как ты думаешь, страх и чувство вины насколько похожи?
—Одно вытекает из другого, или одно порождает другое.
—Знаешь, когда мне комфортно было? Когда мы с тобой играли. Вот когда нет ни вины, ни страха, одна готовность принять все. Вина там, во вне, а тут я и мой палач — ты, которая мучается от того, что уже не может больше мучить. И у меня право на все.
—А с Катей почему не всегда получалось?
—Ну, когда она тебя наказывала — было больно за тебя, когда сам наказывал — даже непонятно... третья роль — орудие в ее руках. Полное право на все, но еще плюсом угрызения совести. Особенно, когда ты так удивленно смотрела, когда я тебя вывел на кухню... голой. Ты же из-за нее обиделась?
—Да, если бы я не знала, что ты только повторяешь, было бы легче.
—А я понял, почему все не так было у меня при вашей игре: неопределенность роли. Кстати, как и в жизни.
—Катя предлагает смену ролей, но не в том плане, кто подавляет, а кто подчиняется, а как в музыке, кто ведет тему. Кстати, а какую она цель поставила, когда мы только начали жить, то есть, начиная с 11 мая?
—Ну ты у меня спросила. Наверное, прожить как-то вместе до октября.
—Может быть. Хотя, не как-то, а нормально. И у нее кстати, гораздо лучше получалось. Особенно до тех пор, как мы ее не вытолкнули из нашей системы.
—А потом она сама ушла, то есть, открыто заявила об этом.
—Это когда она взяла роль второй жены? Потому что с ролью старшей я не могла справиться.
—Ну да, ты в чужом доме, не жена, а недоразумение. И это не тебе, а мне было требование взять все в свои руки, или хотя бы дать тебе правила. А я, блин, занят, работаю. А все на самотек не пошло. Надо было уклон создавать.
—Угу, и тогда бы все получилось.
—А в какую сторону, ты знаешь? Вопрос еще, который меня совсем вывел из себя в свое время. Ты бы смогла жить с девушкой? С Катей?
—Я думала об этом. Ты правильно затащил нас в постель обоих. И если бы она не начала ругаться с нами. Я бы разругалась сначала с тобой, а потом и с нею. И вектор, хоть мы и не знали о его существовании, он, все равно, отыгрался по полной еще в институте. Не знаю, смогли бы мы найти то, что интересовало обоих, но если бы не нашли, она бы самоуничтожилась или взорвала все, чтобы только Алинка не пострадала. И вообще, ты знаешь, насколько мы одинаковы?
—Вы одинаковы?
—Не то слово. Нам же не только ты обеим нравишься, но и Вика. А Вика сразу поняла, что с тобой не получится. И перебирать пшенку с гречкой после игры мы пришли обе. То есть я прихожу, а она уже второй раз перебирает. Почему ты мне не помог? Алинка пыталась, но поняла, что не сможет, и пошла спать на моей ноге, чтобы не мучиться нашими проблемами.
—Круто! А мне даже мысли в голову не пришло ни вечером, ни ночью. Ни потом, когда она тебя, хотя больше себя, насиловала. А ты знаешь, Нин, ведь ты права. И вообще, я же так с трудом принял ваше решение, что у меня есть право с тобой не только встречаться, но даже и жить. Смирился, значит, сломал через коленку. А вообще, тебя, наверное, это тоже раздражает? Ты помнишь, бунтовала, что не можешь ничего предлагать. Ты не можешь предложить, я могу, но не предлагаю. И еще Катя перестала делать уклоны. И как результат — такой сложный месяц выдался. Нин, а ты хочешь начать все заново, только без Кати.
—Не поняла.
—Если появится такая возможность, ты бы ушла со мной, чтобы мы начали строить со всем нашим опытом новую семью.
—Не знаю. Я, кроме того, что мне хотелось ребенка, чтобы мы все жили счастливо, ничего больше не знаю. Я даже не знаю, как можно жить сносно. А счастливо жить — это как недостижимая мечта. А тянуть все, все решать... не знаю, не готова еще.
—А вместе?
—А мы сможем?
—По большому счету, я знаю, что должно получиться у меня в итоге: гармония в душе, успешная работа не на пределе сил, дом, в который хочется бежать, любящая и любимая жена и дети. Идеал!
—Ну, если любящая и любимая будут не так, как сейчас, а одна и та же, то в принципе, ничего нереального нет. Осталось только определиться с этим пониманием, что же такое любовь?
—И еще с одним — что такое гармония?..
—Это такой музыкальный инструмент с кнопочками и с мехами.
Степа только усмехнулся, разговор зашел в очередной тупик.
—А любящая — это кто сейчас? Катя, что ли?— спросил он.
—Возможно, она и любимая, и жена... не то, что я — недоразумение.
—Нина. Мы здесь с тобой.
—Именно здесь, и именно поэтому я не могу быть любимой, потому что не способна к этой любви. А у тебя видишь, какие запросы. Тебе надо к Кате возвращаться, если она примет. А меня гнать, блин. Осталась только я сама... и то, какая-то неблагополучная, даже забеременеть не могу...
—Нет, Нин, это я себя не понимаю, ненавижу, и как я могу хоть кого-то любить, когда даже себе, даже для себя не могу ничего придумать. Ты писать пойдешь?
—Пойдем.
—Я тебя решил уложить спать. Иначе так и будем говорить либо про тебя, либо про нее. А мне надо с собой разобраться... по понятиям.
===========
Степа лежал, думал, разбирался. Он точно знал, что Нина не спала, но говорить вслух не хотелось. Снова все бы свелось к тому, что было уже у них втроем. А Степины проблемы не с ними же начались, но они останутся с ним, если он их не решит.
«Значит, начинаем все заново. Мужчина. Сам по себе и мужчина рядом с женщиной. Потому чтобы быть мужчиной для самого себя, можно перетрахать всех заправщиц на всех АЗС, можно завести себе любовницу-супермодель, можно достать линейку, чтобы померив член он был ровно 45 сантиметров, можно нырять в ванную и считать себя водолазом-глубоководником. Большие машины покупают маленькие мужчины, чтобы скрыть свои огромные комплексы. А можно и не делать ничего этого. Если появились у тебя сомнения в том, что ты мужик, уже никому не докажешь обратного. Тем более, себе.
Мужчины не плачут. Плачут, еще как. И это показывает, какой он тонкий, какой он чувствительный, особенно в дурацких американских боевиках. Я же могу плакать, нужны только определенные обстоятельства, в которых это можно делать. Плакал с Ниной, но не стал из-за этого ниже в ее глазах, не перестал быть мужиком, которого она любила. Даже перед Катей, хотя она сказала, что на одном поле бы срать не села с таким. Но поняла, приняла, позволила.
Посадить сына, сжечь дом, срубить дерево... Дом сделал, подарил Катьке, Алина родилась, но тоже останется с нею. Дерево посадить? «Трави бобров, на всей Земли... Не за козлиное спасибо, а потому что деньги платють...»— пародировали ОСП Шуру. Хрен его знает. Это, скорее всего, то дерево, под которым путник найдет тень и приют, и скажет спасибо тому неизвестному доброму человеку, который это дерево посадил. В школе учили такое стихотворение. И что это может быть? Какое доброе дело надо совершить? Чтобы это осталось после меня? А вот люди, которые за зарплату сажали лесопосадки, чтобы улучшить земледелие в степи. Их же тоже никто не помнит. Или Беломорканал рыли. Все так запутано. Оставляем этот вопрос.
Мужчина должен быть умным, обеспеченным, интересным, добрым, справедливым, верным, чутким. Сколько людей, столько и мнений. И одной нравится долгая ласка, а другой грубая сила, чтобы зажать в руке волосы, пополам согнуть и грубо отыметь на столе. А еще и обзывать последними словами. Пусть это редко, хотя, кто его знает, насколько. Живут же и с алкашами, и с бандитами, и с теми, кто по деревне с топором гоняется всю ночь. Вот с Женькой Галя из-за чего живет? Чтобы он ее и ее ребенка кормил, поил, позволял заниматься своими делами и не трогал. И даже если она узнает про Наташку не от них самих, или если сама их не застанет вместе, будет считать его верным, потому что ей это выгодно. Может, обидится, что-то лишнее выкружит за измену, потом простит. И где же тут любовь?
Ладно, если из-за денег, то понятно — продажа оптом. Если из-за детей, тоже хоть как-то объяснимо. А вот если и дети выросли, и денег отродясь не было, значит, уже по привычке, потому что никому больше не нужны.
Так, а если определиться для себя, что я уже мужик, все факты для этого налицо.
Плодитесь и размножайтесь, и управляйте всем, что вам дано — такова первая заповедь Бога. Жена — помощница и женщина — дополнение до единства. Отлепится человек от отца и матери, и соединится с женой, и будут они, как одна плоть.
Нужна женщина. Мне нужна, и не потому, что я так верю в Бога, а потому что вдвоем лучше, правильнее. А втроем, если это не ребенок, уже сложности. Не получится одинаково относиться к обеим. Значит, будут и обиды, и наезды. И как Нина говорила, если я с Катей буду не так ласков, как с нею, то она тоже не будет так самозабвенно отдаваться. Говорила это Кате, а потом ни разу не пустила. А добиться равенства во всем, как? Никак, при первой же возможности наш треугольник надо будет развалить. Желательно, остаться хотя бы с одной. Пока, не так важно, с кем. Они, действительно очень похожи. И с обеими может получиться. Главное, чтобы было желание быть вместе, и вместе что-то делать. Но что это что-то?
Развлекаться мы с Катей пробовали: ресторан, театр — все ерунда. Ничего полезного. У Нины программа — дом строить. Вот, это — мысль. Я буду зарабатывать деньги на этот дом, она делать так, чтобы было комфортно в нем и мне, и ей. Ведь только потому, что эта квартира Катькина, она не может даже в своей комнате сделать все так, как бы ей хотелось. Посягательство на другую, чужую частную собственность, без всякого на то права. Да, фильм был: «Война Роузов». Они тоже строили дом, именно таким способом, как я собираюсь, а потом не поделили его, пока не уничтожили и этот дом, и себя — никто не хотел сдаваться. Но они начинали сразу с войны. Из-за нэцке. Но ладно, у нас с Ниной все не так запущено. У нас много общего. Мы же о стольком разговаривали в самом начале, и это же было обоим интересно. Так что если здесь поискать.
Да, мечтать не вредно. Как она говорила, научил тому, чему тебя Катя научила и иди к другой тиражируй это знание. Чему можно научить Нину? Только тому, что еще сам не знаю, и могу узнать только у нее, или только с нею. Хотя учиться надо бы у Кати.
Дурдом, замкнутый круг!
Спать! Нина уже спит, заснула, все-таки.
Мне тоже надо сформулировать вопрос. Зачем человеку второй человек? И как научиться или научить жить счастливо вместе?»
===========
Во сколько они заснули, не засекали. Проснулись к обеду. За окном все также шел дождь, электричество так и не починили, вчера какие-то пьяные вшестером на «Жигулях» выехали прокатиться, сбили столб в лесу и уехали дальше праздновать. Ремонтники из Рамони обещали, конечно, к вечеру, но там кто же его знает — суббота.
Так что обедали в кафе. Чтобы мясо не пропало, всех кормили шашлыком. Причем, почти задаром. Холодильники ведь тоже не работают. И мобильники почти сели. Но если такой вопрос возник: смыться отсюда, просто вызвать Сашку, и уехать, но это после посещения туалета. То тут же была с позором изгнана. Не затем они сюда ехали, чтобы возвращаться ни с чем. Тем более, небо стало светлеть на горизонте, и при удачном стечении обстоятельств дождь мог закончиться часа через два-три.
Степа с Ниной больше не разбирались, не вынимали старых скелетов из шкафов, просто определялись со словарем. Что для каждого значат такие простые слова, как верность, предательство, любовь, дружба, ответственность, долг, желание, цель, смысл жизни, жизнь, смерть, страх, вина, дом, семья, учитель, ученик, душа, Бог, дух... Не по каждому пришли к единому мнению, но хоть узнали перевод другого.
Нина предыдущей ночью долго мучилась, ворочалась, не могла заснуть. Но права себе действовать она не дала. У нее оказалось есть на любой случай только одно решение — сбежать при первой возможности. Нет, не отсюда, а от Кати. Но днем они, начали разговаривать, как в старое доброе время. И мысли пошли правильные. Но часто Нина ловила себя на мысли, что именно это они уже обсуждали давно с Катей, и если у нее было Катино мнение по любому слову, она его лепила, иногда даже не совсем соглашаясь со Степой, а иногда даже с Катей.
Дождь закончился часа в два, электричество починили к семи, но уже было без разницы. Предыдущая ночь в невыносимых условиях, в сравнении с благами цивилизации, теперь была далеко. И Степа, и Нина успокоились. Вообще-то он разбирался сам для себя, а мнение Нины было ему нужно, чтобы хоть как-то обсудить, хоть проговорить вслух. Они не пошли вечером в бар, даже в душ опоздали, потому что он до девяти, но сексом занимались по мере необходимости, и даже не раз.
===========
Оставаться еще на одну ночь они не решились. Так что часам к пяти должен был приехать Сашка, и практически все это время они обсуждали общечеловеческие темы, в том смысле, что продолжали теоретизировать над словами. Уже и Сашка позвонил, уже и вещи были собраны, осталось только получить последний, третий зеленый свисток вверх, и ехать домой.
—Нина, ты знаешь хоть одного мужчину, с которым бы ты хотела прожить всю жизнь?
—Вопрос некорректный. Если ты не в счет, тогда не смогу ответить.
—Все, можешь не отвечать. Считай, ответила. А близкого к идеалу знаешь?
—Знаю. Но я бы не смогла жить с этим человеком.
—И кто же это?
—Катя.
—Именно она ближе всего к твоему идеалу мужчины?
—Да, вот с одиннадцатого мая, по пятницу. Именно так бы я хотела и себя вести, и идеальный мужчина должен так поступить. Она же одна действовала правильно. Спокойно, взвешенно, практически без ошибок.
—Да, зря я тебя об этом раньше не спросил.
—Так мы же с тобой об этом всю ночь с пятницы на субботу говорили.
—Да, загрузила. А двое мужчин?.. Типа вас двоих или одна из вас со мной? Ты можешь представить такую жизнь?
—Ой, Степа, это очень сложно, надо очень много обговорить. А перед этим, еще убрать разногласия по всем словам. И вот в тех определенных нами словах сформулировать свое желание. Если оно совпадет, тогда появится шанс.
—Ты сегодня не уйдешь?
—Не знаю пока. Мне надо поговорить с Катей. Мне есть, что ей сказать.
—А мне скажешь?
—Так я сразу скажу, как приедем,— улыбнулась Нина.
|
