5. Беспутная молодежь
И сказал: сокрою лице Мое от них, и увижу, какой будет конец их; ибо они род развращенный, дети, в которых нет верности.
Втор. 32, 20
Утром встали довольно поздно. Вместе позавтракали, почти не разговаривали, готовились к трудному визиту. Особенно Жанна. Она так и не решила, как себя сегодня вести. Новое понимание было, конечно, новым, но нужно ли его применять сегодня или прикинуться той овцой, за которую ее постоянно держала свекровь? Решила, что будет действовать по обстоятельствам.
Борис сегодня не стал дергать Вадима, за вчерашнее перед ним было стыдно, да и завтра надо будет его вытаскивать — в лагерь ехать. Поэтому вызвали такси и к трем были у матери. Там уже собрались все, что обычно: две старых подруги Ираиды Михайловны, которые дружили с нею чуть ли не со школы, и были такие же, как и она — пожилые, вредные, вдовые; сестра Бориса — Алла, старая дева, которой мать не дала выйти замуж, потому что разгоняла всех, кто только появлялся, иначе, кто же будет служанкой и сиделкой? Тем более, что в последнее время у Ираиды Михайловны постоянно болела голова, скакало давление, сердце хватало. И как всегда была еще двоюродная сестра Бориса, племянница Ираиды — Вера, которая почти на каждый день рождения приходила с новым мужиком, то есть с тем, с которым сейчас жила. Поэтому в последнее время Жанна даже не старалась запомнить их имена, в любом случае — видела их в последний раз. Обычно еще приходила и старшая сестра Ираиды — Ада, но три года назад она умерла. Так что все были в сборе, только Бориса с Жанной ждали. После коротких приветствий и поздравлений, поставили печку, даже что-то попробовали разогреть, и уселись за стол.
Одно только отличало этот день рождения от всех предыдущих, как показалось Жанне, свекровь была довольна подарком. «Что ж, это как раз только подтверждает, что я как была здесь чужая, так и останусь чужой,— думала Жанна.— Ну и ладно, может, Полина будет лучшей невесткой, более достойной ее сына, чем я».
В скукотище просидели часа полтора, Жанна даже подумала, что зря она не курит, а то можно было бы хоть выйти из-за стола, сходить на балкон покурить, но приходится слушать веселые рассказы о последних новостях: кто чем болеет, кого как хоронили, в чем были одеты, сколько народа пришло. Ну и вообще, о том, как сложно жить.
Выйти на кухню и помочь Алле тоже не хотелось. Там будет все та же обычная песня: будут бесконечные жалобы на мать, которая всю жизнь извела и сломала своей дочери. Но это же чисто от того, что мама такая больная, была бы она здоровая, тогда бы все у Аллы было нормально. А так, работает медсестрой в областной больнице и в свои 34 года хоть и могла бы и замуж выйти, и ребенка родить, но не получалось. Она однажды уже решила просто забеременеть хоть от кого, чтобы потом за него сбежать замуж, но не получилось, что-то оказалось не так со здоровьем. И Алла восприняла это как знак судьбы, и даже не дергалась больше.
Так что Жанна сидела, в пол-уха слушая эти разговоры, а сама рассматривала розу, как оказывается у нее все интересно устроено, какие листики, прожилочки, как свернулся лепесток, и как все это создает такую красоту!
Ираида Михайловна, заметив, что невестка не хочет принимать участие в разговоре, и сидит с отсутствующим видом, мечтает о небесных пирожках, начала потихоньку ее заводить: она что-то спрашивала, Жанна отвечала невпопад, потом свекровь стала наезжать, один раз, второй, третий. Жанна не велась, она даже не отвечала на нападки. Но когда в следующий раз Ираида Михайловна высказалась и про беспутную молодежь, от которой одни переживания и потеря нервных клеток, которые, кстати, не восстанавливаются, Жанна оторвала взгляд от красивого бутона и совершенно спокойно посмотрела глаза в глаза Ираиде Михайловне. Та даже чуть отстранилась. Выпрямилась и закончила фразу:
—Вот подарок, называется, мне подарили — печку микроволновую. Додумались! Это же не мне подарок получается, а Алке — это она любит у нас готовить.
У Жанны только уголки губ поехали вниз, но взгляда не отвела, зато краем глаза заметила, как больно ударила эта фраза Аллу. Да, выходит, это она любит готовить? Когда мать весь день дома херней занимается, а Алле приходится бежать домой, готовить, кормить, потому что мать сама не может, у нее и голова кружится, и тошнит ее от запаха и вида сырых продуктов. Жанна увидела, что если мать скажет еще что-нибудь на эту тему, Алла тут же при всех разревется.
—Ираида Михайловна, можно Вас на минутку? Да, мне кое-что нужно Вам сообщить.
—Наедине? Говори здесь, тут же все свои.
—Я сейчас Вам расскажу, а Вы уж потом сами решите, стоит ли это рассказывать при всех. Да? Пойдемте на кухню,— Жанна встала из-за стола и вышла из комнаты. Следом с явной неохотой пошла Ираида Михайловна. И лишь только она вошла на кухню, Жанна прикрыла дверь, присела на стул, выдержала длинную паузу. Она, конечно, не ждала вопроса от свекрови, но надо же было как-то начать. Ладно, начинаем.
—Ираида Михайловна, я попрошу Вас больше не учить меня, не оценивать меня, не лезть в мою жизнь,— сказала Жанна совершенно спокойным тоном.— У Вас нет никакого на это права ни юридического, ни морального. Я взрослый человек, и могу жить так, как я захочу, и никогда не буду жить так, как Вы хотите. Вот есть у Вас Алла, вот и издевайтесь над нею дальше, но только не при мне. Мне это не нравится. Чему Вы можете меня научить? Жить, чтобы все вокруг только и бегали на цырлах передо мной, как Вы всех принуждаете? Так мне это не нравится, я не до такой степени зарвавшаяся эгоистка, чтобы заставлять выполнять свои прихоти даже ценой жизни близких. Это Вам нравится при наличии зрителей умирать, устраивать спектакли, в которых играете свою любимую роль «самого больного в мире человека». Или можете научить жить так, как Вы жили со своим мужем, что его уже девять лет нету? Я вообще удивляюсь, как долго он выдержал, мог бы и раньше загнуться. Я так жить не хочу. Но Борис требует к себе Вашего отношения от меня. Чтобы его размазывали каждый день по стенке, пилили все свободное время, тогда он сможет с большим удовольствием бегать из дому, уезжать в очень длительные командировки и пить до полного выключения почаще. Это же Ваша программа. Вы так прекрасно воспитали сына! Он даже не вспомнил, что у Вас день рождения, даже когда я число ему сказала. На это ему насрать. Это я должна, по его мнению, помнить. А мне тоже до лампочки. Я только боюсь, что и мой сын будет относиться ко мне, как Борис к Вам. Не хватайтесь за сердце, ничего с Вами не случится, с Вашим здоровьем на Вас пахать можно. За всю жизнь палец о палец не ударили, поэтому всех нас переживете. Я не знаю, за что Вы меня ненавидите, я никакого повода Вам не давала для этого. Но в любом случае, я Вас прошу, в последний раз, не цепляйте меня, я все это могу сказать и при всех. И добавить целую кучу подробностей. Да, сегодня же Ваш праздник, я не буду его Вам портить, тем, что мне сейчас надо уйти. Но в таком случае Ваш ритуал нарушится. Давайте, я больше вообще к Вам не приду. Но только в следующий раз. Сегодня все должно закончиться, как обычно. Жаль, что надо мной нельзя будет издеваться. Вы хотите что-то сказать или возразить?
—Я всегда знала, что на своей груди такую гадюку пригрела,— со злостью прошипела Ираида Михайловна.
—Ой, пригрели,— усмехнулась Жанна.— За пятнадцать лет ни одного доброго слова от Вас не услышала. Ладно, у меня пока больше нечего сообщить Вам, уважаемая кем-то, Ираида Михайловна. Я надеюсь, этот разговор у нас будет последним. Или пойдем к гостям и там продолжим?
—Стерва. Видеть тебя не хочу больше.
—Аналогично. Следовательно, вопрос: мне можно сейчас уйти?
—Да делай, что хочешь.
—Спасибо и на том.
Жанна вышла из кухни и уселась на свое место, продолжила любоваться цветком. Она была все так же спокойна. Через несколько минут вернулась Ираида Михайловна, она немного успокоилась, кажется, колес наглоталась. Поэтому окончание вечера прошло, практически, в тишине.
==========
Только дома Борис спросил:
—Что случилось, пока мы ходили курить? Почему мать была такая убитая, злая, и почему она так ругалась на тебя?
—Успела? Это хорошо. Я только сказала, что она не имеет права меня учить. И мы пришли к выводу, что больше не хотим друг друга видеть. Так что, теперь я освобождена от этого удовольствия. Можешь ходить с Полиной, ты видел, как она угодила. В первый раз в жизни ей понравился подарок от нас. Заметь, Полина выбирала, а не я. Она как почувствовала это. Только через три часа вспомнила, что надо было отругать меня за этот подарок. Все, этот вопрос закрыт. Теперь не забывай, что у тебя есть даты, в которые ты должен сам ее навестить, позвонить, поздравить.
—Ты сказала ей, что мы разводимся?
—Вот еще! Зачем? Тем более, у меня в планах такого не было. А тем более,— усмехнулась Жанна,— ты заметил, как мы два дня последних просыпаемся, как в медовый месяц — обнявшись. С чего бы это? Хотя, вчера я подумала, что ты побрезгуешь со мной рядом ложиться.
—Я коньяка выпил, успокоился и заснул. На своей кровати, заметь.
—Пока — на нашей. Пока мы не договорились, где, что и чье, таких вопросов не поднимай больше. Пожалуйста.
Жанна пошла читать чего-то, а Борис набрал телефон матери и выслушал все, что не смогла сказать Ираида Михайловна Жанне. Тут была не только материна версия разговора, но и все наезды, которые готовились на этот вечер, и все по жизни. Конечно, Борис был готов это выслушать, но в любом случае — противно. И в любом случае, еще сильнее настроение испортилось. Можно было, конечно, устроить скандал Жанне, но если она смогла высказать его матери все что думала, то ему огребать пришлось бы гораздо больше. Поэтому он допил коньяк и спать лег пораньше.
==========
А следующий день Борис с Жанной снова провели весь день вместе — ездили в лагерь к Витьке. Правда, не совсем наедине, что даже было лучше, были еще Вадим с женой и дети. Они взяли с собой на речку своего сына — Славку. Короче, устроили нормальный выходной — уикэнд. Там пытались изобразить, что у них все нормально, что все продолжается по-старому. Зачем ребенка травмировать раньше времени?
Жанна, пока ехали на речку, все время посматривала на Валентину — жену Вадима. Вот могут же люди жить нормально. Сколько раз ей приходилось за последние годы разговаривать с ними обоими, и ни у кого, практически, никогда не было претензий к своей второй половине. Всегда вместе, всегда — нормальная семья. Валентина всегда такая хозяйственная, деловая, правильная. Вот даже сегодня, когда ехали на речку, Жанна вместе с Валентиной вышли купить что-нибудь перекусить. Валя, будто знала, что и зачем нужно будет, поэтому за один заход, даже не потратив лишних денег, купили все, что нужно. Но, так как за все платила Жанна, то Валентине даже не пришлось проводить маркетинг. Брала самое лучшее, и ровно столько, сколько нужно.
И как только приехали на речку, Валя, не спрашивая ничего, даже не советуясь ни с кем, расстелила скатерть, бросила рядом подстилки, сервировала стол, расставляла посуду, начала резать овощи. Жанна присоединилась к ней, когда уже половина была сделана. Не успела Жанна порезать пару помидор, как все остальное уже было готово, а мужики еще купались, поэтому Жанна решила поговорить о своем, о бабском. Узнать Валин рецепт счастливой семейной жизни.
—Валь, тебя наши мужики с их графиком работы не достали еще?
—Нет, все нормально. По крайней мере, у меня к Вадиму претензий нет. Он деньги зарабатывает.
—А мой — по бабам, скорее всего.
—И ты так спокойно к этому относишься?
—Да привыкла уже за столько лет.
—С жиру бесится,— сделала вывод Валя.— Я бы прогнала сразу же.
—Когда хотела, не было возможности, а сейчас и возможность, вроде бы, появилась, а что-то не гонится он. А у вас с этим, наверное, все нормально?
—С чем с этим?— застеснявшись, спросила Валя, будто не поняла.
—Ну, в постели,— улыбнулась Жанна.— Он тебя, как мужчина, удовлетворяет?
—Даже чересчур. Вот не понимаю я этого. Будто это такой страшно-неразрешимый вопрос. Сделали проблему из выеденного яйца.
—Не поняла,— искренне удивилась Жанна.
—Ну, понимаешь, насмотрится он за твоим Борисом, какая-то моча ему в голову шибанет, приходит, пристает. Как в ту пятницу. Пришел, гремел полчаса, чуть всех не перебудил. Я лежу, дремаю. Пришел в постель, меня доразбудил. Полчаса измывался. А на фиг это мне нужно? Разбудил и сам заснул, а мне ни толку, ни удовольствия.
—А тебе никогда, ни разу не понравилось?
—А что там хорошего? Мать мне сразу сказала, как только я замуж собралась, что это наша женская валюта. И пользоваться ею можно только в особо необходимых случаях.
—Как все запущенно! А самой никогда не хотелось?
—У меня и так перебор. Если его не тормозить, он бы вообще бы с меня не слазил. Ой, Жанн, ну ее эту тему. Идут уже.
Тут же на речке, часа через два, Жанне удалось поговорить с Вадимом.
Но тут надо вернуться к событиям, которые произошли чуть раньше. В то время, когда у Бориса как раз была та самая вредная Жанна. Вот на нелюбви к ней они и сошлись. Хотя все было не так просто. Жанна Викторовна однажды взяла у мужа машину, вроде бы для своих личных целей, и воспользовалась самым безотказным оружием. Нет, конечно, это был не секс и не шантаж. Обычные женские слезы. Но какой мужчина выдержит, когда рядом с тобой плачет женщина и час, и два, и три подряд? А она сидела и плакала. Потому как больше ей не с кем было. К тому времени Вадим работал у Бориса больше года. Короче, когда он уже был готов на все, лишь бы она прекратила реветь, она и предложила помочь ей. Ей нужно было только знать когда и где он с нею встречается, ведь Вадим же все знает. Самому Вадиму та, молодая Жанна, тоже была поперек горла, она могла себе позволить обращаться с ним, как с вещью, как со слугой, будто он нанялся к ней, будто она за все платит. Поэтому они договорились с Жанной Викторовной, что он будет сообщать ей, а она пообещала, что никогда в жизни не продаст источник информации. И вообще, все, что от нее зависит: и если будет нужна помощь, то он всегда может на нее рассчитывать. Вот если бы она предложила деньги, или как-нибудь пыталась бы напугать, совратить, он не согласился бы ни за что. Но она, как-то необъяснимо попала на нужные точки, даже придумала ему моральный отмаз. Так что за несколько месяцев войны с той Жанной, они отработали весь механизм, пока не изжили ее из своих жизней.
А потом, всегда же складываются близкие отношения с личным водителем, он становится, как член семьи. И вся их дружба семьями, и работа — они не мешали каждому заниматься своим делом, и как-то строить отношения по жизни. Несколько раз Жанна даже помогала Валентине то с врачом, то с отдыхом. Ну и когда воевать больше стало не с кем, у них снова зашел серьезный разговор. Жанна рассказала, что будет, как будет, что муж обязательно найдет себе любовницу, и с этим Жанна уже смирилась, и даже будет мириться, до тех пор, пока это не станет угрожать их семье, а если начинать войну, то надо быть к ней готовой. И Вадим тоже это понимал, ему ли не знать его шефа. Поэтому на дальнейшее сотрудничество он согласился, почти не раздумывая. Он даже удивлялся, как умело пользовалась Жанна своей информацией. И как потом оказалось, она ни разу не подставила его.
А тут вот, кажется, случилось. Вадиму хватило пары минут проплыть рядом с Жанной, чтобы рассказать, что произошло вчерашним вечером, и что Борис начал искать, кто же может докладывать, а до самой пятницы ему про это даже не было известно.
—Вадим, спасибо, что предупредил, пустим дезу. Если вообще ее придется пускать. Так ты считаешь, что у него теперь две сразу?
—Похоже, что да.
—Загнется быстро, или еще хуже что натворит. Ты смотри, перед Надей не проколись.
—Как?
—Взглядом. Будто ты не знаешь, что больше семидесяти процентов общения происходит без слов? Одного твоего осуждающего или сочувствующего взгляда хватит, чтобы она себе сама все накрутила. Ой, кажется, начинаю ошибаться. Но тебя надо вывести из любого подозрения, так что ты не переживай. Они сами мне все расскажут, завтра же. И пусть у них голова болит, кто и что не так сказал.
С этого разговора в голове Жанны что-то стало поворачиваться. Она все думала, а чего это она вокруг себя создает напряги? Подпитывается энергией? Возможно. Ей же нужно жить, творить, любить, действовать. Вот и вампирит всех. Эта мысль ей не понравилась. Но в воскресенье не найдешь никого, не поговоришь, не решишь. Даже с Сережкой не обсудишь. Он бы, наверное, смог бы подсказать хоть что-нибудь. Но потом голова снова заработала в нужном направлении. Заснула она рано, чтобы завтра можно было себя развлечь чем-то.
==========
Утром в понедельник Надя собиралась на работу, и шла с таким тяжелым сердцем, потому что за все выходные она только один раз позвонила Борису, потому что обещала сказать свой ответ, и хотя она его почти и не сказала, попросила хотя бы недельку на размышление. И услышала от него, что все у нее будет в порядке, что пусть она не накручивает лишнего. Но как не накручивать, когда оно само накручивается. Ну и попала!
Но только пришла на работу, как всегда, самая первая. Телефон, звонила Полина.
—Привет, Надь.
—Привет. А Бориса Сергеевича еще нет, он чуть попозже будет.
—Я тебе звоню. Я хотела тебе позвонить все выходные. И жутко пожалела, что не спросила твоего номера телефона. Ты как сама пережила эти выходные?
—Ой, не знаю, что сейчас будет.
—Не должно ничего быть. Успокойся.
—Полина, а вопрос можно, что за напряги у него с Жанной?
—Не знаю. Я знаю ее давным-давно, а она в пятницу пришла ко мне и сказала, что когда со мной знакомилась, уже знала, что я любовница ее мужа, и представляешь, даже виду не подавала. Я ее боюсь. Так что единственное, что у тебя может случиться неприятного — это встретиться с нею. Последствия непредсказуемы для всех. Никто не знает, во что она играет, но я иногда чувствую себя марионеткой в ее руках.
—Ох, блин, ну я и влипла.
—Выживем. Нам с тобой надо встретиться. На нейтральной территории. У меня тут мысль за выходные появилась. Сможем? Запиши телефон.
—Я знаю твой рабочий.
—Понятно. Держись.
—Спасибо.
Появились первые сотрудники, Надя взяла себя в руки, и к приходу Бориса Сергеевича и Вадима она уже вела себя как всегда. И самое главное, и они ничем не выдавали того, что произошло в пятницу вечером. Даже оставшись наедине с Борисом, она не услышала ни одного слова, не заметила осуждения или укора. Может быть, только улыбку, такую, типа: всем тяжело, прорвемся. Надо и это пережить.
Прошел час, второй. И Надя снова занялась работой, выкинула лишние мысли. Так проще было выживать — занять себя делом. Ну и моральное состояние стабилизировалось. А тем более, где взять время думать о какой-то ерунде, когда звонки, когда люди...
Снова звонит телефон:
—Фирма «Аргус». Здравствуйте.
—Надя?! Вы еще работаете?— удивленным тоном спросила Жанна, Надя не могла не узнать жену шефа, внутри все сразу же опустилось.— Как интересно. Я зайду, как-нибудь, нам с Вами поговорить надо.
Надя ничего не смогла даже сказать. Все, приплыли! Именно то, что должно быть самым страшным, то и произошло. Да что же это такое?! Слава Богу, в трубке пошли короткие гудки, можно было и не отвечать ничего. Надя подумала, что надо срочно сбежать из офиса, иначе сейчас тут же разревется. Она, сдерживая себя из последних сил, положила трубку на место, встала из-за стола, сказала, что сейчас вернется, и быстро вышла из офиса, чтобы скрыться в туалете и там хоть чуть-чуть отойти от этого звонка.
Она только закрыла за собой дверь и чуть не столкнулась с какой-то женщиной, но лишь только подняла глаза, увидела Жанну Викторовну. Это было последнее, слезы сами покатились из глаз, она чуть не села тут же на пол, готовая ко всему. Но Жанна взяла ее за руку, сказала:
—Успокойся, пошли на улицу, там проще будет — меньше кто услышит.
Благо второй этаж, они быстро прошли коридор, вниз по лестнице, и уже на улице сели в Жаннину машину. Жанна завела двигатель, проехала метров сто вперед, припарковалась и внимательно глядя на плачущую Надю, спросила:
—Ты чего ревешь?
Надя подняла недоуменный взгляд, что за вопрос? Неужели не понятно? Она с трудом сквозь слезы сказала:
—Вы же все знаете.
—Все никто не знает, кроме Господа Бога. Я вообще-то поговорить пришла, а ты плачешь.
На это Надя уже ничего не могла сказать, она еще сильнее расплакалась. Долго плакала, минут пять, пока не зазвонил ее мобильник. Она потянулась к нему, посмотрела, кто звонит, Борис Сергеевич. Надо ответить, а как?
—Выключи его совсем. И успокаивайся. Мне надо только одно выяснить, а я жду, пока ты наплачешься.
Надя послушно выключила телефон. Подняла взгляд на Жанну Викторовну. И ей вдруг показалось, что ее понимают, по крайней мере, она не увидела яростного гнева направленного против нее. Потихоньку стала успокаиваться. Но лишь только чуть пришла в себя, Жанна спросила:
—Что у тебя случилось?
Ну, как она может сказать, что случилось? У нее или у них? Что знает Жанна? Надя снова не смогла сдержать слезы.
—Короче, Надя, я не знаю, что Вы там себе придумали, мне нужно только узнать Ваше видение событий. Все. Больше ничего. Вы же больше знаете, чем я, а я хочу определиться, что мне самой делать? Я, кажется, совсем запуталась. Ладно, пока Вы заканчиваете плакать, можно я позвоню?
Надя снова вскинула глаза, издевается или что? Совсем непонятная игра у этой Жанны.
А Жанна набрала мобильник Полины, там долго не брали трубку.
—Привет, Полина! Это я. Говорить можешь? Угу. Ты помнишь наш разговор в пятницу, о чем я тебя просила. Ну да. Прости меня, я ошиблась, я поняла, что приказала тебе это. Я не хотела. Ну, прости, мне показалось, что это было мне нужно. Я прошу забыть о моей просьбе. Я хочу, чтобы ты была счастлива, поэтому можешь поступать так, как тебе нужно. Понимаешь, только тебе. Ой, спасибо. Поняла, ну, слава Богу. Я надеюсь, мы с тобой останемся в дружеских отношениях? Как раньше было. И еще можно тебя попросить, если я начну разговор о нем, ты меня обрывай хоть на полуслове. Ты же понимаешь, у кого что болит. Да, и ты тоже. Да, будто и нет между нами его. Ну да, как и раньше у тебя было. Ну, у меня не было. Каюсь. Прости. Я кучу ошибок натворила. Как хочется, чтобы ты была счастлива. Правда. Да, ты знаешь, как моей свекрови понравился твой подарок! Она только через три часа вспомнила, что забыла за него наехать. Прикол. Хорошо, не забывай меня, и зла не держи.
Жанна выключила телефон и посмотрела на Надю. Та, похоже, так заинтересованно слушала разговор, что забыла про свои проблемы. Жанна только вопросительно посмотрела на Надю. Типа, что случилось? А к Наде вернулась способность разговаривать.
—Это та Полина?
—Какая та?
—Ну, про которую Вы меня когда-то спрашивали. Шаева.
—Да. А что не так?
—Вот она и сказала, что Вы все знаете.
—Интересно девки пляшут.
—Хотя и она тоже все знает, она сказала, что мы с Вами скоро встретимся.
—Так, Надя, звоните Борису. Скажите, что будете через полчаса. Больше нам не потребуется.
Надя включила телефон, набрала Бориса Сергеевича. Сказала, чтобы он не беспокоился, через полчаса она будет на месте. И снова отключила телефон.
—Ну вот, придется все рассказывать. Я ничего не понимаю.
—Может, даже скажете, что и не знаете ничего?
—Допустим, даже знаю, а что толку? То, что я знаю, я не понимаю. Не складывается у меня никак. Может, объяснишь?
—Жанна Викторовна, Вы ко мне и «на ты», и «на вы» обращаетесь. Я тоже путаюсь.
—Давай «на ты». Я сама во всем вообще запуталась. Извините, Надежда, у нас нет производственных отношений, где это важно. А так мы в чем-то даже схожи. Так может, правда, перейдем?
—Не надо, пожалуйста. Я не готова.
—Поняла, не осуждаю,— Жанна замолчала, она назадавала уже столько вопросов, на которые требовался ответ, а Надежда все молчит, не признается.
—Жанна Викторовна, я четыре года проработала в этой фирме, и мне так нравилось, пока в пятницу не произошло страшное. Меня вызывает Ваш муж в кабинет и говорит, что он не может даже попросить, но может приказать. Дал еще тридцать минут на размышление. Вы знаете об этом? Я поняла, что мне в любом случае не отвертеться, а потом было такое... Я не знаю, зачем я согласилась, но если бы я отказалась, было бы еще хуже всем. Поэтому, я была с ними весь вечер.
—С кем с ними? С Борисом и Полиной?
—Ну да, а с кем же?
—Куда-нибудь в ресторан ходили?
—Нет, я с ними в постели была весь вечер.
—Даже так?
—Вы не знали про это?
—Воронеж город маленький, но не настолько, чтобы можно было узнать, о чем был разговор в постели. Мне сказали, что видели Вас с Борисом, целующимися возле подъезда, вечером в пятницу. Я подумала, что Вы уволились, и после этого он Вас нашел, уговорил, соблазнил. Поэтому так удивилась, что Вы работаете. Он же не допускает личных отношений на работе. А сегодня шла к Борису за деньгами, он обещал к одиннадцати их найти. И тут Вас встретила. Может, я что-то не так поняла?
— Все Вы правильно поняли. Он посчитал, что это я докладываю Вам о его любовницах, поэтому он из меня сделал такую же. Он, правда, признался в этом. Но что мне делать дальше, я не знаю. Полина меня так унижала, а он так внимательно смотрел, выдержу ли я? На что я готова ради пряника, который он мне пообещал? Стыдно. Мне жутко стыдно. Простите меня.
—За что?
—Что я любовница Вашего мужа.
—Вторая? Первая?
—Откуда я знаю. На работе личные отношения невозможны. Он сказал, что все будет у меня в порядке. Но я сама попала между молотом и наковальней, что, кажется, не выживу. Жила себе спокойно, а тут на тебе, сразу двое. И Полина сегодня звонила, наверное, то же самое предложить хочет.
—Что предложить?
—Ну, это, быть ее любовницей, наверное, первой у нее, если я буду у него второй, или совсем его брошу. Я такой взгляд на себе ревнивый ощущала. Но не водителя же. Только она могла так смотреть, что я места себе не находила, когда он меня бесконечно долго целовал. Я чуть сквозь землю не провалилась и только потому, что она это видит — как будто я ей уже изменяла с ним. И еще скажу, что она мне больше нравится, чем он. А когда она сегодня позвонила, да еще и встречу назначила, я даже решила, что спокойно смогу уйти с этой работы, если она мне только пообещает, что хоть раз в неделю мы с нею будем встречаться.
—А что с Борисом?
—Ой, простите, я и забыла, что это для Вас важнее. С Борисом Сергеевичем, я попросила отсрочку до конца недели. Я не ответила ни да, ни нет. В подвешенном состоянии. Сейчас приду, напишу заявление об уходе. В любом случае, я не смогу больше работать в этой фирме.
—Надя, Вы меня извините, я не хотела вмешиваться в Вашу личную жизнь. И сейчас не хочу. Может, и лучше, что появились Вы. Для меня лучше. Полина ведь замужем и разводиться не собирается. Но навязывать Вам своих решений я не хочу. У меня своя проблема — я тоже люблю одного человека. И это, понятное дело, не Борис. Поэтому, если Вы вдруг решите, что он Вам нужен, берите, не жалко. Не нужен — гоните. Может, он конечно и поменяется, а может так и будет кобелировать, пока не помрет. Простите, что я Вас напугала. Я только хотела сказать, что Ваша жизнь в Ваших руках. И только Вы решаете, как Вам жить. Я могу и отойти, если Вам будет нужно, я Бориса имею в виду.
—Жанна Викторовна, может, не надо рассказывать про наш разговор Борису?.
—Мне совершенно это не нужно. А Вы как хотите, можете и не рассказывать. Хотя объяснить, почему у Вас такие красные глаза, будет трудно.
—Я, кажется, смогу. Я уже все придумала. Если будет спрашивать, о чем мы с Вами говорили по телефону, скажите, что только позвонили, а потом молчание, и долго-долго шли короткие звонки.
—Поняла, спасибо Вам Надя за это решение.
—Я дойду сама, тут недалеко. До свидания,— Надя вышла из машины Жанны и, не торопясь, пошла к зданию, в котором работала уже последние дни.
Она набрала телефон Полины. Пусть дорого будет, но не решать же личные вопросы в присутствии посторонних.
—Полина, привет. Я очень хочу с тобой сегодня встретиться.
—Что-то случилось?
—Вот про это рассказать надо. Так, где ты предлагаешь?
—Давай у «Спартака» встретимся, а там и решим. В шесть тебя устраивает?
—Да, вполне. До встречи. Я тебя буду ждать.
—До встречи.
==========
Через пять минут Надя сидела за своим столом. Борис Сергеевич отъехал куда-то. Но вернется же. Между телефонными звонками она написала заявление по собственному желанию, положила его в папку для подписи. И теперь сидела, дорабатывала, чтобы можно было спокойно уйти. Почистила папку своей переписки по Интернету — оставила только деловые письма. Снесла все истории в Аське, и к трем часам была готова уйти хоть сегодня.
В половину четвертого на работе появился Борис Сергеевич.
—Надежда, зайдите ко мне.
Надя взяла папку с документами, правда, переложила свое заявление последним — в самый низ. Она все же считала, что личные дела надо решать после производственных.
—Надежда, Вы мне расскажете, что случилось? Где Вы были около одиннадцати?
Надя только взглядом показала на папку, мол, сначала дела. Борис подписывал необходимые бумаги, как всегда внимательно просматривая все. Пока продолжался это процесс, Надя стояла рядом со столом и молчала. Ну вот, и ее заявление. Борис Сергеевич прочел его, и поднял глаза на секретаршу. Пригласил присесть, надо же поговорить.
И только когда Надя присела, она решилась сказать все, что надумала:
—Борис Сергеевич, как только в пятницу я услышала Ваше предложение, я уже тогда поняла, что мне здесь больше не работать. Потом был вечер, поцелуй у подъезда, Ваше предложение, мой звонок Вам в субботу утром. А после этого начались мои мучения и терзания, до которых, наверное, Вам нет дела. Может даже и есть, но выслушайте, пожалуйста. Вы обещали, что ничего не изменится у меня на работе вне зависимости от моего ответа и тем более, после того, что произошло в пятницу. И даже сдержали свое обещание. Все осталось по-прежнему. Но в начале двенадцатого позвонила Жанна Викторовна, я сразу же ответила, но как только она поздоровалась, я поняла, что не смогу ответить ей ничего, и даже сказать что-нибудь. Рука с трубкой опустилась, я хоть додумалась бросить трубку на место, потом сразу же сняла ее, чтобы она, не дай Бог, не позвонила еще раз. А потом бросила трубку на телефон и сбежала. Спряталась там за гаражами и ревела. Когда Вы позвонили — выключила телефон. Я долго не могла успокоиться, как успокоилась — перезвонила. Ну, вот и все, пришла на работу написала заявление и жду Вашего решения.
—Две недели отработаешь? Или с сегодняшнего числа?
—Лучше с сегодняшнего.
—Значит, с сегодняшнего. Я и сам понимаю, что нельзя было делать это так, в пятницу. Прости.
—Я Вас не виню. Ни в чем.
—Хорошо, тогда давай сразу решим и тот вопрос, на который ты обещала дать ответ к концу недели.
—Не хочу.
—Отвечать? Не готова пока?
—Нет, не хочу. Извините. Я не смогу. Давайте расстанемся по-хорошему. У меня нет к Вам претензий, с Вами очень приятно было работать... до пятницы. А сейчас не могу, и то — тоже не смогу.
—Не скажу, что я обрадован твоими решениями, Надя, но я тоже не хочу, чтобы ты уходила с таким камнем. Тем более, в никуда. Давай договоримся так: в четверг ты придешь за расчетом, часам к 10, и ко мне зайдешь. Я знаю, что деньгами нельзя все искупить и все исправить, но, я считаю, что ты хорошо работала все эти четыре года. И я должен тебе дать хотя бы выходное пособие, чтобы на первое время было. Ты возьмешь?
—Да.
—Ну, слава Богу. Я бы и сегодня бы тебе отдал, но я же не знал, что такое услышу,— Борис Сергеевич достал кошелек, вытащил оттуда деньги, отсчитал десять тысяч, протянул Наде.— Это частично, остальное в четверг.
—Спасибо. Я могу идти?
Борис только вздохнул, и ничего не сказав, подписал заявление с четверга.
—Это на всякий случай, чтобы было чуть побольше времени, тем более, чтобы непрерывный стаж остался. И документы отдадут тебе только в четверг, но завтра уже можешь не выходить.
Надежда забрала папку и вышла из кабинета.
==========
Без пяти шесть Надя стояла у «Спартака», чуть отошла от входа в кинотеатр, чтобы ее можно было заметить в этой толпе. Тут со стороны остановки появилась Полина, у Нади что-то сжалось внутри, но не так, как утром, когда позвонила Жанна, совсем по-другому — как-то тепло, как-то неожиданно радостно стало на душе и спокойно.
—Привет, куда предлагаешь сходить?— спросила Полина.
—Я предлагаю? А, ну-да, я же тебя пригласила,— Надя смутилась и тихо-тихо добавила:— на свидание. Тут есть кафе, пошли, посидим. Там хоть и шумновато, но в любом случае, поговорить можно. Ты кофе любишь?
—Не откажусь,— улыбнулась Полина.
Девушки зашли во двор, где был вход в кафе «Дубль-2», заказали кофе, по маленькому пирожному, и заняли столик в уголке. Народу было мало, можно было и поговорить. Но еще, перед тем, как начать рассказывать, Надя раскрыла сумочку, достала небольшую коробку и, протянув ее Полине, тихо сказала:
—Это тебе.
—Что это?— Полина аккуратно открывала коробку, чтобы самой посмотреть.
—Там — ты. Я как увидела ее... Не спрашивай больше ничего, пожалуйста. Это подарок тебе от меня.
Полина внимательно посмотрела на Надю, неужели она правильно все поняла? Поэтому ничего не сказала, и продолжила распаковывать. Она втащила из коробки маленькую статуэтку феи, такую красивую, нежную, неземную.
—Ты обо мне гораздо лучшего мнения, чем я есть,— смутилась Полина.— Спасибо!
—Ты не знаешь, ты лучше.
Дальше они только смотрели одна на другую, разговаривали обо всем молча, одними глазами, они и смущались и предлагали невозможное, и снова успокаивали одна другую. И пока не подошел официант, не принес их заказ, продолжался этот молчаливый диалог.
—Может, расскажешь, что придумала за выходные?— улыбнулась Надя.
—Лучше ты расскажи, что произошло сегодня. Мне кажется, я велосипед не изобрела. Ты уже все сама решила.
—Ладно, давай расскажу. Ты меня предупреждала про Жанну, я с нею сегодня встречалась. Вот когда она с тобой про пятницу разговаривала, я сидела рядом с нею и ревела. А о чем она тебя в пятницу просила? Если не секрет, конечно.
—От тебя мне не нужны секреты. Она просила не бросать Бориса месяца три.
—А ты на выходных решила его бросить. Или?
—Я хотела, чтобы ты меня не бросала. А решение по нему, скажу честно, не от меня уже зависело. Но после этого звонка я тоже решила, что он мне не нужен, и если ты даже решишь с ним остаться, я бы все равно хотела бы, чтобы мы с тобой хоть иногда были вместе.
—Это я поняла еще в пятницу, когда ты сжигала меня своим взглядом, а он меня целовал. Ладно, я закончу про себя. Я безработная с сегодняшнего дня, а четверга — официально. И я уже отказала Борису. Вот, и все мои новости.
—Хорошие новости. Осталось тебе только работу найти. А ты ему сразу не ответила возле подъезда? Я так подумала, что ты уже тогда решила вопрос положительно. А я наехала на него, а он предложил мне замуж за него выйти. Я сказала, что смысла не вижу, но потом подумала и предложила, что раз мы, все равно, будем изменять друг другу, то ты подходишь нам обоим. С тобой будем изменять друг другу. Ты бы видела, как он завелся!
—Представляю. Да, ты знаешь, я, кажется, глупость сморозила, я рассказала Жанне, что мы в пятницу были втроем. Она же не знала об этом. Она знала только про меня с Борисом, что мы с ним стояли у моего подъезда и целовались. Прости, я тебя подставила.
—Это было до звонка?
Надя отрицательно покачала головой.
—После.
—Ну ладно. По-моему, это вообще ничего не значит. Она могла и знать, могла и не знать, и потом добиться от тебя, чтобы ты сама все рассказала. А что Борис сказал про вашу встречу с Жанной?
—Он не знает. Мы с нею договорились, что и она не скажет ему про нее. Мы решили, что он будет знать только про несостоявшийся телефонный разговор.
—Ну, это тоже неплохо. Значит, у Жанны про пятницу, скорее всего, информация из двух источников. Потому что у того же подъезда мы тоже стояли еще минут десять. И как раз про это говорили, что возможно, и тот разговор она будет знать тут же. Так что она тебе предложила?
—То же, что и тебе: решать все самой. Если нужен Борис — забирать, если не нужен — гнать.
—Значит, гоним? Я уже готова для этого.
—А я уже,— улыбнулась Надя.— А теперь у меня к тебе предложение, завораживающее своей новизной: давай знакомиться, прекрасная незнакомка Полина.
—Давай,— улыбнулась Полина.— Только я сейчас мужа предупрежу, что еще на час задержусь, а то боюсь, к девяти не успею.
==========
|
