Глава 25. И снова тупик
Ei incumbit probatio, qui dicit, non qui negat.
Тяжесть доказательства лежит на том, кто утверждает, а не на том, кто отрицает
Как только проводили Иру, Вера, наконец, смогла вернуться в свой естественный вид... и она была расстроена.
— Верочка, ты чего?
— Я про ваш разговор. Мне он не понравился.
— И чем же?
— Ты решил вкладывать деньги неизвестно во что.
— Во-первых, это не такие большие деньги. Если без ремонта, то на всë про всë — тысяч двадцать. Это первоначальные затраты. Потом тысяч пять в первый месяц, дальше — меньше, магазин же начнëт работать. И при хорошей рекламе, которая нам очень нужна, особенно, дармовой, за полгода выйдет на окупаемость. Значит, вложений будет тысяч пятьдесят. За пару лет они вернутся с процентами. А дальше чистая прибыль.
— Не верю.
— Знаешь же, доказать я не могу. Я чувствую. Тем более, у меня эти деньги сейчас есть. Даже вытаскивать не нужно, как Мише. Но ты ведь не из-за денег расстроилась? Ты чего на Ирку наезжала?
— Она что, тоже крутая стала?
— Пока нет, но станет. Скажи, какую ей зарплату платить?
— Я не знаю.
— Я думаю, сначала двадцать, а потом, как дела пойдут, до штуки... ты не против?
— А что ты у меня спрашиваешь? Я никто и звать никак.
— Вер, я не понял, что не так?
— Ирка мне хотя бы директором предлагала быть в этом магазин, если ты так решишь. И Алëнку в учредители записали просто так, а я хуж собаки?
— А, ты вот про что. А знаешь, Вера, ты правильно обиделась, и я не буду объяснять, почему. Давай, забудем это. Хочешь, я перед тобой извинюсь? Прости меня, пожалуйста, я был не прав.
— Игорь, а что от этого изменится? Что изменилось?
— Ничего. Я покаялся и хочу, чтобы ты на меня зла не держала, что я принял решение без тебя. Больше такого не повторится.
— А решение не поменяется?
— Скорее всего, не поменяется.
— И объяснять не хочешь?
— Не хочу. Сейчас ты не воспримешь. Ты понимаешь, во что ты упëрлась? Как выкинешь это, я попробую. Договорились?
— Договорились. Извини, я ничего в этом не понимаю, но я снова почувствовала себя лишней.
— Да видел я. А мне надо было тебе всë сразу объяснять, чтобы ты потом согласилась с моим решением?
— Не знаю. Я только поняла, что Ира почувствовала, что я совершенно против вашей затеи, поэтому и сбежала.
— И снова, не только поэтому. Она свою зарплату не посчитала. Это сейчас для неë важнее. Ладно, ничего не потеряно ещë, и даже ничего не вложено, а ты так переживаешь. Кстати, вопрос можно? Если бы сегодня пришла Алëнка и попросила тысяч тридцать зелени в долг на неопределëнный срок, ты была бы против?
— Нет, если они у нас есть, тем более, свободные. А ей столько нужно?
— Ей нужно семьдесят. Сорок у них уже есть. Так что вот... Ладно, ты не переживай, всë будет хорошо. Просто поверь мне.
— Тебе я верю.
— А Ире... притом, что тебе она поверила беспричинно, не хочешь? Нет, хватит. Я не хочу об этом. Сама думай. Ищи камень или глыбу, которая тебе жутко мешает.
— Игорь, правда, давай не будем. Ты снова злишься, и кажется, на меня.
— И будем до ночи молчать? Ладно, тогда я книгу почитаю. Надо кое-что освежить в голове.
Вера крутилась в комнате, ей было очень интересно, что же он захотел почитать? Он долго-долго стоял перед книжными шкафами, потом вытащил откуда-то из второго ряда книгу: «Закон об акционерных обществах с комментариями». Вот после того, как Вера увидела это название, у неë совсем переклинило. Она ещë раз обиделась, но уже про себя, и пошла готовить обед, который можно было объединить с ужином.
И всë же Вера никак не могла успокоиться: ну почему он с нею так поступает? Пусть она некомпетентна в этих вопросах, как и во многих других, но почему нельзя объяснить всë по-человечески? А то, получается, что поговорили все вместе, а как до решений дело дошло, так еë никто и спрашивать не стал. Сразу переключились на мечтания, как деньги к ним повалят. Ага, держи карман шире, только подставляй...
Она ещë немного помусолила в голове свои обиды на Игоря, на Ирку, даже на Алëнку. Хотя на Алëнке и опомнилась, а она-то что сделала такого против Веры? Она сходила в ванную, умылась и, вернувшись на кухню, стала разматывать тот громадный клубок обиды, что накрутила. «Итак, если Алëнка совершенно ни причëм, то может, зазря я и на Игоря сорвалась? Он говорит, зря, и он-то знает. Я столько раз убеждалась в его правоте. Ну, допустим, он знает больше, чем Ира, не то, что я. Значит, он имеет представление о том, о чëм принял решение. Там разговор шëл о троих: Игорь, Ира, магазин... магазин заменили на Инну — директрису, и уравняли доли, поэтому Ира решила выделить из своей доли какую-то часть Алëнке. Игорь поддержал, снова поровну, урезали часть Инны, потом привлекли пятого — много людей, толпу, с которой он примерно знает, как справиться. Какой-то монопольный комитет... поэтому, по 19 процентов. Потом была ещë туча цифр. Значит, он знает, что делать, если девчонки будут с ним, даже если Инна скупит все остальные акции сразу... тëмный лес. Но почему он не предложил мне ни одного процента? Или я на общих основаниях? Не похоже. Он говорил "мы", имея ввиду всех четверых, и Инну эту, Алексеевну, тоже. Значит, чего-то я не знаю в изначальных условиях задачи. Ну и пусть не знаю. Давай теперь по понятиям: ему хочется быть, не выделяясь... но иметь в руках весь процесс. В руках он удержит, если они, все четверо будут иметь свою выгоду, если их интерес будет соблюдëн, и если никто не будет подставлять других. Дальше, это не на один день сделка. Он хочет вложить свои... кстати, не мои, а им заработанные, деньги, чтобы они вернулись через два-три года. В принципе, со стороны здравого смысла — тут понятно: либо растранжирить на кольца с бриллиантами, либо сделать, чтобы эти бриллианты можно было покупать хоть каждый день. Не верится, но и не могу представить, что он так сильно может ошибаться, если только не специально. А специально мог? Чтобы поразить Иру? А смысл? Она и так в него верит беспричинно, на уровне подсознания. Игорю поражать еë нет смысла.
Итак, сначала. Ира пришла спросить денег на свой магазин. Она, не имеющая ничего, кроме желания, решилась спросить... ну, пусть 50 килобаксов. Значит, она видит, как она их может заработать. Видит? Выходит, да. Знает как, может... а, значит, заработает. Игорь сразу увидел свой интерес, то есть для него это — не просто вложение денег, которые Ирка вернëт по-любому. Она сказала: «на любых твоих условиях». Ну и пусть, если бы они были слишком кабальные, она бы поторговалась и на чëм-то они бы сошлись. Значит, она рассматривала способы возврата, если дело прогорит. Хорошо, пусть будет так — вернëт. На этом они договорились. И делить начнут, как только возвратят вложенное. Именно, возвратят.
Для Иры — работа, дело... своë дело. Вот как она расспрашивала в первый раз здесь про книги, когда больше впитывала, и только иногда задавала более-менее осмысленные вопросы. Но зато потом, когда я видела еë в магазине. И пусть не эрудиция была еë основным коньком, но вот эта уверенность, что вот это — самое сокровенное, что она доносит до сознания покупателя, что без этой книги жизнь человека пройдëт зря. И говорит она всегда с ними, как власть имущий. Поэтому никто и не уходит без покупки. И она сама, бросает любой разговор со мной, если появился покупатель. Он главнее, а наши вопросы и во внерабочее время можно решить. А если она найдëт ещë три-четыре таких продавца, как она, хотя она хочет даже способнее себя найти, у неë ведь может и получиться. Осталось только попробовать себя в роли руководителя. Но не боги горшки обжигают, — может, и научится.
Так, Алëнке придумали работу или цель, а она уже сама придумает, как себя развлечь, как только поймëт для себя выгоду. Еë не трогаем. Для этого предприятия она может быть даже незаменима. Алëнка — это Алëнка.
Инна... или кто другой — тут выгода: личная материальная заинтересованность. И договорëнности оформленные, лучше на бумаге, но можно и на честном слове. А потом потребуется выполнение этих договорëнностей всеми сторонами.
Итак, выгода для всех налицо. И я даже, кажется, поняла, что Игорь принял правильное решение. Он всë это сразу прикинул, посчитал, и его удовлетворил результат. Вот разумом всë понимаю, но, всë равно, обидно. Почему они меня не взяли к себе?»
Это она всë думала, пока готовила ужин. Пришла к Игорю, который уже долистывал свой «Закон с комментариями», подождала немного, пригласила к столу. Продолжать разговор пока не было смысла, сама Вера не была готова к нему. Ну не прошла на него обида.
Но заговорили ни о чëм, и с небольшим напрягом. И, всë равно, Вере не хотелось уходить в молчанку. Потом она сама листала этот «Закон». Ну, ничего не понятно, и написано не по-русски: слова вроде бы сами по себе понятные, а смысла — нет. Но таким образом Вера ещë раз убедила себя, что Игорь всë это знает, поэтому и принял единственно верное решение.
==========
Утром разошлись по работам. Вера ни вечером, ни ночью не нашла того, на чëм она споткнулась. Поэтому ей так не хотелось домой. Требовалось хоть с кем-то поговорить... Автоматически набрала Алëнку, и только когда пошли звонки, Вера подумала, что зря она это делает. От Алëнки в таких делах помощь приходит очень больно. Но что поделаешь — отступать уже поздно. Алëнка, как всегда была в наилучшем расположении духа, спросила куда заехать, потому как она вызвала такси и минут через десять готова будет ехать куда угодно. Вера сказала, где еë забрать.
Через полчаса Вера, поздоровавшись со всеми, уже сидела в «Ауди».
— Ну что? Поедем, поедим? Я знаю, где такую хорошую солянку подают. Горячее нужно же есть, — улыбнулась Алëнка.
— Нужно. Хотя, я вчера борщ готовила.
— Не, я на такой подвиг не способна, но ты не пожалеешь. Тем более, я готовить, всë равно, не хочу сегодня.
— А как же Миша к этому относится?
— Нормально. Он знает, что такое мне доверять нельзя — я даже могу суп из пачки сварить неправильно. Если ему хочется чего-нибудь домашнего — сам готовит. Он всë умеет. А мне, чтобы спагетти сварить, надо в книжку смотреть. А яичница — у самой поперëк горла.
— Да, нехозяйственная ты, — улыбнулась Вера.
— Я по этому поводу не комплексую. У меня — масса других достоинств.
Доехали до «Русской Америки», заказали. Алëнка даже в меню не заглядывала, она его и так всë знала. Девчонки решили не выпивать сегодня. Пока ждали заказ, Вера вкратце изложила идею нового акционерного общества, не вдаваясь в подробности, кто там будет в участниках, в учредителях. У Алëнки сразу пошли новые идеи: поставить большой телевизор или аквариум, поставить аппаратуру, чтобы там можно было просто расслабиться, отдохнуть... и диски продавать эти заодно. А Вера про себя подумала: «Вот интересный подход у Алëнки. Генератор идей: на любой вопрос — любой ответ. И сразу же идея, которую не обязательно воплощать, но подумать не мешает. И она, скорее всего не знает, что это и еë дело. А как только узнает, так от этих идей и не отобьëшься».
— Алëн, а тебе Ира не предлагала поучаствовать в этом деле?
— Нет, ещë не предлагала. Тем более, у меня с финансами напряг.
— Но не всë зависит от финансов. Идеи и мысли тоже чего-то стоят.
— Ну, если предложит, не откажусь.
— Предложат. Не знаю, кто первый, но они уже так решили.
— Кто, Ира с Игорем?
— Ну а кто же. Вчера полдня обсуждали всë это.
— Это хорошо. Можешь передать, что я согласна. А Игорь придумал, чем я займусь?
— Конечно, придумал. Но я тебе не смогу этого объяснить... Я сама не поняла.
Тут принесли солянку, девчонки отвлеклись на еду. Алëнка поглядывала на Веру. «У неë что-то не так, как-то неправильно она себя ведëт. Или неправильно что-то понимает».
— Вера, а у тебя с Игорем как? Не разругались ещë?
— Да, нет, свадьбу планируем... в июне.
— Что-то ты грустно об этом говоришь.
— Да вчера из-за этого магазина или точнее общества непонимание появилось. Я почувствовала себя лишней.
— Ты не спешишь? Может, ко мне зайдëм? Тут рядом.
— Я помню.
Алëнка рассчиталась, и они пошли пешком. Пока суть да дело, Алëнка поняла, что вчера произошло. Это: «они решили», «они обсуждали», «их» дело. «Вера вынесла себя за скобки. Ну-ну, а теперь жаба душит. Посмотрим, что она расскажет, неужели не понимает, что так нельзя?»
Но Вера почему-то больше не хотела говорить про «их» дело. Значит, в число «их» она, кажется, и Алëнку отнесла. «Ну и ладно, — решила для себя Алëнка, — просто поговорим. О работе, так о работе. Какие дети, что требуют от психолога в школе, что можно ещë придумать? Вполне нормальный разговор ни о чëм». Через магазин, где Алëнка затарилась полуфабрикатами, попали домой к Алëнке. Да, нехозяйственность Алëнки была налицо: но небольшой беспорядок, по Алëнкиным меркам, в единственной комнате, ей не мешал. Она быстро убрала постель с кровати, кинула какое-то покрывало, усадила гостью в кресло. И лишь она присела на кровать, ей на колени забралась маленькая кошка и сразу улеглась, будто это было еë законное место. Алëнка была явно не против, она потихоньку гладила кошечку, а та урчала довольно.
Вера смотрела на Алëнку и думала... «Как интересно получается. И что главное? Порядок в доме и хозяйственность? Ей это совершенно не нужно? Может, и нужно, но не до такой степени, чтобы нельзя было привести домой чужого человека. Хотя, как я могу быть чужой? Я же своя. Ну ладно с этим. Но почему она нравится Мише? Вот бы на него посмотреть и поговорить. Это для него норма? Если его устраивает такая жизнь».
Алëнка так и не дождалась продолжения разговора от Веры, поэтому решила рассказать сама.
— Знаешь, Вер, я хочу тебе кое-что про себя рассказать. Можно?
— Алëн, ты ещë спрашиваешь? Я про тебя вообще ничего не знаю. Игорь не рассказывает. С тобой не получилось поговорить ни разу. Это я всегда со своими проблемами неразрешимыми.
— Помнишь, ты после праздников мне звонила, и я не смогла с тобой встретиться. Я даже причину тебе не объяснила. Вспомнила?
— Конечно, помню, это было в пятницу. Но ты у нас на работе, учишься. Вот если сегодня смогла, значит, нет таких важных дел.
— Да были, конечно, дела, но и тебя нельзя так долго игнорировать. Если тебе надо встретиться, значит, и мне надо. Короче, что я хотела тебе рассказать. В тот день, как ты стала жить с Игорем, Миша стал жить со мной постоянно. До того он приходил, уходил, то у нас живëт, то у жены... она тоже, кстати, психолог. А тут я говорю, после нашего шогендо: или ты остаëшься или уходишь навсегда. Он остался. Довольно напряжно прожили весь февраль, тем более, Лена с дочкой уезжают летом в Питер, и ей нужно купить там квартиру. Миша занят вытаскиванием денег, я тоже хватаюсь за всякую работу, разговоры только иногда, и не всегда по шерсти, чаще — против. Помнишь, Миша к вам приходил, когда ты в Москве была. Вот где-то за неделю, я рассказала про наше шогендо. Слава Богу, Миша не разбирался там. Они, вроде бы, нормально поговорили. Это всë предыстория. На праздники мы решили познакомиться с родителями, со всеми. И если с моими прошло всë более-менее нормально, а на папины наезды я не повелась, то визит к Мишиным был последней каплей — сломался мой Мишка. Поругался с мамой, потом со мной попытался, а наутро притаскивает веник из роз, духи... А через полчаса говорит, что ему надо подумать, поэтому он уезжает неизвестно куда, неизвестно на сколько и вернëтся ли, тоже неизвестно... Может, и не ко мне. Так что остаюсь я одна в 10 часов утра Восьмого марта. Вот, и что я в таком случае должна была делать? Сидеть, сопли мазать?
— Очень маловероятно. Я такой тебя даже представить не могу.
— Миша говорил, что видел, как я во сне плакала, когда от вас вернулась. Ладно, не про то я хотела. Значит, посидела я немножко, решила, что это не мой способ и напросилась в гости к подружке. Если у всех праздник, то почему я должна одна мучиться? Тем более, подарок у меня был. Взяла розы, духи и попëрлась. Нет, угрызений совести не было, и отвлечься надо. Сменила обстановку, отвлеклась, и когда приехала домой — спокойно обдумала создавшееся положение. Понимаешь, жить вместе и при этом жить разной жизнью — нельзя. Если ему нужны деньги, я тоже их зарабатывала. Может, не столько, сколько он, но он знает, что на мои можно всегда рассчитывать. Тем более, я говорила с Игорем Ивановичем, и могла бы перехватиться у него. Кстати, это его предложение. Ты слышала о нëм?
— Вчера услышала. Он спросил, согласилась бы я? Конечно, да, потому что это ты.
— Вот, и я про то. Мише он не предлагал насколько я знаю. Ладно, пока ситуация была не критическая — этого не понадобилось. В принципе, у Миши деньги эти есть, но они на фирме, вложены в товар, часть у дебиторов... Так что по большому счëту, если нужно будет очень срочно вытаскивать, Мишин бизнес можно будет хоронить. И тут он бросает всë и уезжает. И понимаешь, есть маленькая-маленькая надежда, что он вернëтся. Как он сказал: «Может, зайду...» Тем более, что Софочка — это его кошка, и почти все вещи его здесь. Так что, когда-нибудь я должна была его увидеть. Короче, даю я себе неделю срока, который автоматически продлился ещë на три дня, и беру на себя его фирму. Зачем устраивать себе большие неприятности, если сломался человек. Ну, навалилось всë, и определëнности нет. Вот, утром девятого прихожу на работу вместо него, собираю коллектив, объявляю, что вместо Михаила Ивановича временно я буду исполнять его обязанности. А чтобы он не слишком надолго бросал дело, сразу запретила всем под угрозой увольнения говорить, что я тут руковожу. Ну вот и всë, по большому счëту. У главбухши были листочки с подписью, сделали приказ и доверенность, печать есть. Осталось только взять себе право... А право я взяла ещë ночью, перед приходом в фирму. Поэтому, бросила временно учëбу, сократила свои другие работы. Консультировалась много, особенно с Игорем Ивановичем, ну и коллектив... Знаешь, что я поняла, когда есть нормальный коллектив и нормальный директор, то при появлении другого начальника коллектив будет работать также слаженно, как и при основном. А вот если оставить без руководства — дело станет или пойдëт не туда. Поэтому, когда ты позвонила в пятницу, у меня завал: поставщики, покупатели, живые люди... — не смогла выкроить пару часов. Не скажу, что было очень легко, но справилась. По крайней мере, не завалила дело. А он вернулся только на девятый день. Зато теперь у него почти такое же философское отношение к миру, как и у Игоря. Не такое точно, но мне стало с ним гораздо легче.
— Так ты не знала, вернëтся или нет? К тебе или нет? Но всë же была уверена, что вернëтся.
— Да не совсем уверена, в том-то всë и дело. Когда у человека есть право жить, так как он хочет, то только от его желания зависит, захочет он продолжать отношения, захочет ли их строить или пошлëт. У него была такая возможность, да и сейчас есть сказать: «Всë, Алëн, намучился я с тобой. Я ухожу». По большому счëту, восьмого он так и сказал.
— И ты в таком случае продолжаешь ваше дело?.. То есть, берëшь его дело на себя?
— Ну да, ведь больше некому. Кстати, ни родители не знают, что его не было десять дней, ни жена с дочкой. Понимаешь, бывают такие моменты, когда понимаешь, что есть одна ты, и никого больше. И только от тебя зависит, что ты будешь делать, и как ты будешь жить. Когда перевалить ответственность больше не на кого. Тогда и по-другому смотришь на всë вокруг происходящее, и решения принимаются оптимальные.
— А я всë не могу? — спросила нерешительно Вера.
— Ты всë можешь, но пока петух жаренный в жопу не клюнул, считаешь, что тебе это не нужно, что можно и так. Есть Игорь, есть я... даже Ира есть. Если ты на правильной дороге, но сидишь, то тебя, всë равно, обгонят. Слышала такую мудрость?
— Конечно же, всë только от меня зависит...
— Ну, не совсем всë. Вселенная подкидывает нужных людей, формирует нужные события, чтобы ты правильно отреагировала. И вот как ты отреагируешь, такой результат и получишь.
— Ты хочешь сказать, что я вчера неправильно себя с ними повела?
— Нет. Это ты сказала, — улыбнулась Алëнка. — Я даже не знаю, что там произошло.
— Алëн, я тут подумала... о разном подходе. Почему ты сразу восприняла эту идею, как свою, а я как чужую? Вот когда я в «Америке» тебе начала рассказывать про магазин, ты сразу придумала тучу идей. А я... вчера подумала, что не получится у них ничего. Точнее, у Иры... Это зависть?
— Но для меня это и есть своë. Вы мне все совершенно не чужие. Все трое. Поэтому любое ваше дело — это и моë тоже... Не знаю, просто такое отношение.
— Поэтому ни у кого и возражений не было, когда Ира тебя решила пригласить. А про меня никто и не вспомнил, потому что я сама отгородилась. Блин, а ещë психолог... недоделанный.
— Ты не ругайся, думай.
— Да придумала уже, кажется. Игорь считал нас одним... единым целым, а я подумала, что про меня забыли. И всë... Это всë, что он хотел от меня ещë вчера услышать. И то, что я Ирке позавидовала, что она обогнала. А ей ведь ничего другого не оставалось.
— Ира — хорошая девочка. Мы в прошлое воскресенье о чëм только не говорили.
— Она была у тебя? А я тут тебе про идею.
— Нет, про магазин мы почти не говорили. Она только собиралась обсудить это с Игорем, чтобы из еë отдела сделать целый магазин. И вообще, это мы обсуждали в магазине, я у неë часов пять там провела. Может, после этого она всë остальное и решила. Тут говорили больше про жизнь.
— Она у тебя ночевала?
— И не только, — улыбнулась Алëнка.
— А Миша знает?
— Конечно.
— И ты хочешь сказать, что сама захотела ему рассказать про это?
— Да, как захотела, так и рассказала, даже больше, чем тебе.
— И почему ему больше?
— Потому что люблю.
— Так ему же больно было это слышать.
— Больно, наверное, и про цветы с духами тоже. Но это было у меня, когда его не было. А думаешь, ему легче было слушать про шогендо, про секс по необходимости? Всë это, как тебе сказать, было в определëнное время, при определëнных обстоятельствах. Нет, я не чувствую себя ни в чëм виноватой. Я за все свои поступки отвечаю. И самое главное, что пока мы вместе, мне ничего этого не нужно: ни шогендо, ни девушек... даже Иры. А она умненькая девочка. И ей надо очень много.
— А у меня всë и так уже есть.
— Да, она так и сказала, что самая большая сейчас опасность — встретить богатого мужика и успокоиться.
— Дурной пример налицо, — вздохнула Вера.
— Но есть и другой пример, — улыбнувшись и показав на себя пальцем, сказала Алëнка. — Чем уж так наши положения отличаются?
— Ты права, в принципе, ничем, может, только отношением... ко всему.
— Так меняй. Примеров предостаточно. Пойдëм чаю попьëм, — Алëнка только убрала руку от кошки, как та сразу встала, потянулась и сошла с коленей, предоставив возможность Алëнке встать.
— Она у тебя всë понимает?
— С первого дня. Вообще, она тут живëт, я даже когда за компом печатаю, она тут лежит.
— А Миша когда придëт?
— Не знаю. Сейчас... — Алëнка погудела на мобильник. — Привет, ты скоро?.. Я взяла. Хорошо... У нас гости, Вера. Ну, а какая же ещë?.. Разговариваем. Я тоже тебя очень люблю! Жду! — выключила телефон и доложила Вере: — Через полчаса будет.
— Я хочу с ним познакомиться. Можно?
— Так вы и так знакомы... заочно, только.
— Ты ему мой диск показывала?
— Я сама ещë не смотрела. А твои фотки Игорь показывал, не знаю, какие уж там.
— А ты чего не посмотрела?
— Так мой ещë не готов, то есть, не записан. Вот подарю тебе, тогда и посмотрю... Ну, такая я.
— Ты уже начала его делать? И Миша знает, что ты мне его подаришь?
— Миша знает, и уже видел. Ира фоткала.
— Да... — Вера не знала даже, что сказать. — А Ире уже записала?
— Нет, и пока не буду. Договорились мы так: оба диска и еë, и мой, всë равно, будут у меня. И твой там же — рядышком лежит. Ладно, сегодня не до них. Ты решила для себя хоть что-то?
— Да, теперь только в слова перевести, и с Игорем поговорить.
Налили чай, пили с печеньями, с вареньем. Позвонил Игорь Вере.
— Привет! Не дома... Ну, конечно... — отвечала Вера, потом, обращаясь к Алëнке, спросила: — Ничего, если он заедет за мной сюда?
— Конечно, пусть заезжает. Хоть увидит нашу берлогу.
— Заезжай. Ждëм! Я тебя люблю! Давай.
— Я давно собиралась всех вместе собрать, а всë никак не получалось. А для Миши какой сюрприз будет. Хотя, и для Игоря тоже. Он ведь такого Мишу ещë не видел. Так он на минуточку или в гости заедет, как ты думаешь?
— На минуточку в гости, — улыбнулась Вера. — А вот ты с Игорем работаешь, трудно с ним?
— Наверное, не труднее, чем жить с ним. У него нестандартный подход ко всему. И ты знаешь, Вер, смотри, как интересно получается. Мы с Мишей как-то разругались насмерть и лишь начали мириться, строить отношения заново, с Игорем встретились в «Пушкине». Вообще, я так подумала, что моя жизнь с той встречи и повернулась на новые рельсы. Ну, ладно, к тому времени, дня за три до встречи, я уже начала учиться. Потом предложили статью написать про интересного человека. Он тебе не показывал?
— Нет ещë, руки не дошли. И что, хорошая статья получилась?
— Да нет, статья, особенно в том виде, как еë напечатали — фигня полная. Детский лепет. Да ещë выкинули два абзаца — совсем испортили. Зато, я поняла, как можно мне зарабатывать.
— А зачем? У Миши же денег хватило бы.
— Как зачем? Вот понимаешь... Давай чуть вернусь назад. Мы ещë и месяца не встречались... так близко, только эту квартиру сняли. И разругались... кстати, из-за неë же, из-за этой квартиры. Я обиделась и ушла. Потом, правда, помирились быстро, нашëл он слова, чтобы я осталась с ним. И сразу же, осваивались жить в новых условиях. А про деньги... Да, вопрос интересный. Я до сих пор не знаю, сколько раз я жила за его счëт. Может, только в Египет съездила. У меня всегда было денег больше, чем те полторы штуки, что он мне дал. Это я о деньгах. Мы на подарках сломались: кто, что и когда дарить может, должен, хочет. Ладно, первые мои заработанные деньги были у Игоря Ивановича. Он предложил устроиться к нему на работу. Но, я сначала отказалась, а месяца через полтора — новое задание, и снова предложение выходить к нему на работу. Отказываться не было смысла. Вообще, ты знаешь, меня же Игорь научил зарабатывать.
— А почему меня не может научить?
— Подожди, сейчас сама ответишь на свой вопрос. Иру он сможет научить?
— А еë, по-моему, уже и учить не надо.
— Ну вот, ты сама и ответила. Ты нашу первую встречу помнишь? Ну, я так и думала. Вот вы такие обе офигевшие у кассы. И кто из вас мог подумать, что двух месяцев не пройдëт, как случится всë то, что случилось. Что ты через три дня будешь жить с Игорем, что Ира придëт магазин открывать... свой? Кстати, сегодня же, как раз и есть два месяца — юбилей нашего знакомства.
— Ты хочешь сказать, что если бы вы к нам в магазин не зашли в ту пятницу, не было бы у меня сегодня никаких заморочек.
— Нет, заморочки были бы, но из той жизни. Есть же ещë масса твоих решений, решений других, связанных с тобой. Вот и появилась сейчас такая Вера, которая чëрти чем загрузилась. Хотя...
— Всë в моих руках...
— Я хотела это от тебя услышать.
— Но я ещë не придумала, что мне нужно.
— Вот, только поэтому и раздрай. И в душе, и в потоке событий. Как можно научить зарабатывать, если тебе это не нужно?
— Мне нужно.
— Зачем? У тебя всë и так есть. Нет жизненной необходимости зарабатывать, поэтому и не получается.
— А у тебя она была? Именно вот так — жизненная необходимость.
— Да, ведь за 10 дней до встречи с Игорем, я тебе рассказывала, я выпрашивала у матери сто долларов на подарок Мише. А тут получаю триста. И в тот же день Миша даëт тысячу... на карманные расходы. Так что у меня свои деньги появились вместе с его. Ну и тут — понты, установки в голове: быть не хуже, быть достойной.
— Так ты тоже пыталась жить на цыпочках?.. — Вера поняла, что Алëнка не совсем осознаëт вопрос. — Ну, ты тоже пыталась тянуться к нему?
— А, ну да... хорошее выражение. Но не пыталась тянуться, а делала всë, чтобы быть на равных с этим солидным мужчиной, который на меня обратил внимание, который нашëл во мне такое, что я сама не видела. Сейчас всë сама увидишь. Он идëт, — Алëнка пошла к двери вслед за Софочкой, которая спрыгнула с еë коленей, лишь только лифт остановился на площадке. Вера вышла вслед за ними.
Дверь они не успели открыть, Миша отворил сам и, войдя, столкнулся нос к носу с девчонками.
— Привет, — поздоровался Миша, внимательно рассматривая Веру. — Знакомиться будем? Михаил, — он протянул руку.
— Очень приятно. Вера, — легонько пожав руку, представилась Вера. Да, она совершенно не так его представляла. Как она понимала, рядом с Алëнкой должен был быть более солидный, более красивый, ну одним словом, более-более... А тут... вот если у Веры было неопределëнное отношение к Игорю ровно два месяца назад из-за внешнего вида, да и той роли, которую он так хорошо играл, то тут — ещë неопределëннее. Ну, никакой мужик — невысокого роста, совершенно не красавец. И ещë что-то не так... но что? Не понятно...
— Как вы тут?.. — Миша тоже ожидал увидеть не такую Веру. Сначала, он еë представлял эдаким монстром, когда Алëнка настаивала, что провела те четыре ночи с нею. Потом, когда видел еë на фотках, и слышал, как разговаривает с нею Игорь. Он придумал себе другой образ, но он тоже мало соответствовал тому, что сейчас он увидел: обычная девчонка.
— Разговоры разговариваем, — доложилась Алëнка. — Знаешь, у нас праздник, как оказалось. Два месяца назад мы с Верой познакомились. Так, мы что, будем стоять весь вечер здесь? Давай пакеты, раздевайся, и присоединяйся к нам.
— Я как услышал, что у нас гости, сразу в магазин зашëл. Я думаю, Алëн, ты даже поесть не предложила, чайком обошлись?
— Нет, — улыбнулась Алëнка, выкладывая на стол содержимое пакетов: бутылка красного сухого вина, икра, масло, хлеб, нарезка. — Я покормила. Мы в «Америку» зашли, солянки похлебали.
— Ну, этого и следовало ожидать, — входя на кухню, сказал Миша. — В общепите готовят гораздо лучше.
— И гораздо вкуснее, чем я. Особенно солянку.
Вера слушала и не понимала, это они всегда так общаются? Ведь уже три раза наехал на Алëнку, но ей по барабану. Она даже не обращает внимания, как показалось.
— Вера, тебе понравилось? — спросил Миша, надо же было еë вовлечь в разговор.
— Очень даже вкусно. Я хоть и умею кое-что готовить, но это блюдо — достойное. Можно, и в кафе поесть. Тем более, дома сложно найти все семь сортов мяса.
— Да, насчëт солянки, согласен. Там еë здорово готовят. Даже грибы, вроде бы и лишние, не по рецепту, но не мешают. Я вам не помешал? То есть, вашим разговорам?
— Да нет, мы давно сидим. Многое успели обсудить, — сказала Алëнка. — Вино открой. Знакомство надо обмыть.
— Ну вот, только собрался с человеком поговорить, а она снова припахала.
— Если для тебя это такая трудность, не надо, я сама...
— Щаз... прямо. Дай штопор.
«Нет, уж очень они интересно себя ведут. И наверное, так всегда, — думала Вера, глядя, как общаются Миша с Алëнкой. — И всë равно, не пара они. Не понимаю. Что можно найти друг в друге? Почему он вернулся назад, к ней? Ведь ушëл же. Ладно, посмотрим дальше будет». А тем временем, Миша открыл бутылку, Алëнка радостно чмокнула его в щëку, сказала:
— Спасибо! Что бы мы без тебя бы делали?
— Ну, мало ли, что вы тут могли без меня делать, — Миша с довольным видом разливал вино по бокалам.
— Всë могли, будто ты не знаешь. Было бы желание, — улыбнулась Алëнка.
— Давайте выпьем за знакомство. Со свиданьицем! — поднял свой бокал Миша. Чокнулись, выпили. Алëнке вино понравилось. Вере, так скажем — не очень... сладковатое.
— Продолжаем разговор, — сказал Миша. — Вера, а вопрос можно?
— Конечно.
— А тебя Игорь Иванович к красному вину ещë не приучил? Обычно, девушки предпочитают красное.
— Да нет, всякие бывают. Мне больше белое нравится, лучше всего «брют», а почему он должен был приучить?
— Так ему же самому больше нравится красное.
— Да мы сильно и не пили вместе. Это же мужское занятие.
— Не, когда я к нему заходил, мы водочку пили. А у тебя ничего не случилось?
— Так видно? — удивилась Вера.
— Видно. Он мне фотку показывал, ты там такая счастливая. А сейчас, как надлом внутри.
— Может быть. Потерялась я. Вот пришла к Алëнке, попыталась найтись.
— Да, к Алëнке можно прийти, только найдëшься ли, и самое главное, где найдëшься... потом.
— Неужели я такая страшная для вас? — Алëнка до этого только слушавшая разговор, вмешалась. — По-моему вы оба придумываете всякую хрень, а на меня сваливаете. Я хорошая! Даже не так... Я — офигительно ХОРОШАЯ!!!
— Слышь, Вера, она ещë и возмущается. Сначала построит всех под свои правила, а потом недовольных расстреливает, — сказал Миша, возможно надеясь на поддержку с Вериной стороны.
— Тут ты не прав. Она, правда, хорошая. Только много еë зачастую бывает. Ты же знаешь и без меня, наверное. Но всë равно, без неë гораздо хуже было бы.
— Это точно. Кстати, как там Игорь Иванович?
— Сейчас придëт. Знаешь, он, узнав, что я не дома, сразу спросил, у Алëнки? Вот и напросился. Вот ты мне можешь объяснить, почему я, подумав, что хочу с кем-нибудь поговорить, набрала Алëнкин номер автоматически? Почему он спрашивает, не перебирая, что я здесь? Неужели она над нами всеми имеет такую власть?
— Может, мне уйти? — спросила Алëнка. — Чтобы вы смогли поговорить обо мне честно и откровенно.
— Да нет, не нужно. Какой смысл тебе уходить, если ты сама прекрасно всë понимаешь, а мы пытаемся разобраться, так что можешь и послушать. Вот, Вера, она знает это и беззастенчиво пользуется. И самое главное, никто и возразить не может. А власть... это такая штука, что кто хочет, тот и берëт. А остальным приходится либо подлазить под эту власть, либо сопротивляться, пока она не подомнëт.
— Тебя подмяла, когда переросла? — спросила Вера.
— Может быть и так. Хотя, как я понимаю, это еë тяготит. Нельзя за всех сразу отвечать и принимать решения.
Вера посмотрела на Мишу, посмотрела на Алëнку. Ну, не может он принять этой власти девочки над собой. Но она же есть. А про решения, тут он прав, она может их принимать моментально, без объяснения причины, и возможно, они будут неправильные, но они нужные на момент принятия. Ведь только из той встречи в магазине и Алëнкиных мыслей получилось всë то, что сейчас в жизни у всех. Включая и жизнь Веры с Игорем, и Мишино бегство, и Алëнка с Ирой здесь, в одной постели. И эти еë решения нужно принимать, потому как больше их принимать некому. Ведь в любом случае, так получается лучше, чем если бы всë осталось на своих местах.
— Миша, а давай выпьем за неë. Да, за Алëнку. Типа, нам всë равно, за что пить, а ей приятно будет, — предложила Вера. — Я согласна, что она может принять решение. Такое какое бы она приняла на моëм или твоëм месте. Да, пусть они нам против шерсти по началу, но ведь потом, задним умом понимаешь, что так и надо было. Я очень рада, что у нас в магазине в пятницу 21 января появилась эта дикая пара сумасшедших любовников: Игорь с Алëнкой. Ну, я их так восприняла. И какой они спектакль мне устроили — заставили пойти на поводу своих самых низменных инстинктов. Представляешь, Миша, я увидела себя, как в зеркале в ней, и это отражение мне жутко не понравилось... до раздражения. Я чуть не выпорола эту лохушку там же, в торговом зале. Не Алëнку, а себя... такую, которую она мне показала, а потом она так хитро мне улыбнулась. Показала, что я вообще ничего не поняла. Вот когда было самое страшное потрясение. Я два дня только об этом и думала. И когда Игорь пришëл, сказал, что она меня зовëт, я знала, что мне грозит: выпорют, изнасилуют, убьют, но всë равно, пошла. Она позвала! При звуках флейты теряет волю. Приказ получен, и он должен быть выполнен. А потом сколько угодно можешь мусолить или переживать, это уже личные твои трудности. Я очень рада, что с нею встретилась, и когда-нибудь я тоже стану, как она. Давай, выпьем именно за то, что нам удалось найти еë. Что она есть в нашей жизни.
Выпили, чем-то закусили. Алëнка делала вид, что ей это не интересно, но слушала, конечно. Она делала бутерброды с икрой. А Миша тоже решил пооткровенничать:
— Знаешь, Вера, я больше всех еë знаю. Может быть, даже больше еë мамы. Понимаешь, встретил еë... Не знаю, как она меня выбрала, как мне приказала, но с тех пор, с начала сентября, она — самое главное в моей жизни. Сначала уравновесила семью, дом, потом, стала главнее. И самое главное, сколько я себя не убеждаю на уровне разума, что такого быть в принципе не может, но мне просто надо у неë всë время учиться. Не важно чему. Она осваивает новое на раз, а мне, чтобы сдвинуться, надо так сильно уговорить себя. То, что было у неë с Игорем, ты знаешь, наверное. Ну да, конечно, он должен был рассказать. Она тебе фотки с Ирой не показывала? Ну ладно, мне показывала... Понимаешь, должна была бы быть ревность, должна была быть обида. А еë нельзя ревновать. Она имеет право, потому что есть тысячи поводов, оправданий, причин. Когда я приехал сюда из Сочи, знаешь, что я подумал, стоя перед подъездом. Этого даже Алëнка не знает. Я подумал, что она может быть не одна... здесь... вне зависимости от того, что она сказала, что будет ждать. Ждать меня. И умом я понимаю, что у неë есть право, только потому, что она это право себе взяла. Поэтому я позвонил перед тем, как сюда войти — снизу позвонил. Понимаешь, мы тут считаем, что мы пуп земли, и весь мир должен вращаться вокруг нас. Но мы только считаем, а она так живëт. Юношеский максимализм, там ещë какая ерунда... но в любом случае ей всë сходит с рук, что Игорь, что Ира. И я даже при попытках в своих мозгах ревновать, сам себя осаживаю. Ведь это я бросаю свою девочку, а она может делать в таком случае, что хочет. И захотеть может такое, что тебе и в голову не придëт. Какое право в таком случае у меня на ревность? Вот я не хочу ей изменять, потому что не хочу и всë. Не из-за того, что у меня серийная моногамность... ну, однолюб я. Но это я, и это — мои установки. А она может жить так, как захочет. Я тут недавно подумал, что если я в очередной раз сбегу, то при возвращении, мои вещи могут ждать меня у порога, и как я только позвоню или приду, их может вынести чужой мужик или девушка, или сама Алëнка... и это будет правильно. Я уже оправдал еë. Понимаешь?
— Да всë я понимаю, аж завидки берут, — сокрушалась Вера.
— А ты не завидуй, попробуй пожить так, как она. Вот я решил попробовать жить так... И ни фига! Не получается. Поэтому знаешь, что придумал? Я переменил чуть акцент: я решил жить так, как я хочу, а не как она. И знаешь, полегче стало. Тем более, эта поездка в Сочи, в горы. Жить нужно правильно сегодня. И не морочиться тем, что через 20 лет ты не знаешь, что будет. А вдруг 21 марта 2025 года солнце не взойдëт! Но оно же взойдëт, а если не взойдëт, тебе будет всë равно. А твои переживания напрасны будут целых 20 лет.
— А вопрос можно? — спросила Вера. И получив утвердительный кивок головы, спросила: — Миша, вот ты, как пришëл, уже раз пять наехал на Алëнку... Что готовить не умеет, что безхозяйственная, что неумëха... Что это?
— Я? Наезжал? Правда? — спросил у Алëнки, та кивнула. — Блин, не помню. Привычка дурная, вредная. Знаешь, обычно, приходишь с работы, и всë, что там лишнее накопилось, пытаешься компенсировать дома. Наверное, чем-то завëлся... — Миша замолчал секунд на десять. — Знаю... Я испугался, что вы тут не только разговоры разговариваете. Я всë представил. Вот тебе одна причина. Вторая — что ошибся, этого между вами не было. Что усомнился в Алëнкиных словах, что если я с нею, это ни с кем ей не нужно. Третья — чувство вины за всë вышесказанное. Четвëртое...
А.А. «Жизнь — страдание. А надо ли?»
Сегодня услышала такую мысль: «Чтобы жить счастливо в дальнейшем, надо испить свою чашу страданий до конца». Услышала и задумалась, а так ли это? То есть, насколько правильна эта формулировка или правило?
Ведь если всю свою жизнь посвятить испиванию этой чаши страданий, то возможно ты получишь награду только после смерти, и душа твоя поселится в раю. Это хорошо! Но будет ли этот рай после смерти? Где аспид застыл над гнездом с птенцами?.. Но ведь ему тоже жрать захочется, и он в любом случае проглотит этих птенцов, иначе какой он тогда аспид? Но не о теософских загонах сейчас речь, а именно о том, как мы свою жизнь превращаем в ад в надежде на нечто лучшее, что будет когда-то потом в необозримом будущем.
Итак... страдания. Пока я знаю, чем занимаюсь, пока есть дело, которое я делаю, и у меня получается, я не задумываюсь об этих страданиях — мне некогда! А только дело закончилось, и началась рутина, вот тут и полезли разные дурные мысли. Вот тут и приходят такие решения, что страдать и мучиться — это хорошо, потому что больше заняться нечем.
А, кстати, почему мы страдаем? Первое, не получается то, чего мы сейчас хотим. Да, такое бывает, но это от безделья и лени, а ещë от безответственности за свою жизнь. Второе, мы не знаем, какие положительные эмоции хотим получить, но свято место пусто не бывает, поэтому мы получаем в той же мере отрицательные эмоции. Третье, бывает, желания сформулированы неточно, а ещë хуже совсем не сформулированы: хочу того, не знаю чего... чего на белом свете и не существует. Тогда страдания зашкаливают!
Как в какой-то древней видео-миниатюре, где мужик попал на склад, где всë есть. А он и придумать не может, что ему нужно... ведь ему нужно всë... а лампа потëрта, осталось только сформулировать... а он просит пирамидона 15 упаковок или пива 5го сорта «Жигулëвского». Хоть бы подумал, чего он просит. Но... страдания он получает, потому что не может реализовать свои желания... а не может их реализовать, потому как их и не было.
Значит, у кого есть нормальные цели и задачи, тот их реализует и получает всë, что ему необходимо.
А все остальные — терпят... переносят свою меру страданий, потому что решать ничего не хотят. Хорошо, когда есть родители, которые заставляют что-то сделать, или жена-стерва, которая принуждает зарабатывать деньги, которые она просадит в одном из бутиков, купив пару блузок по 4 тысячи евро... и надев их по одному разу сразу выкинет или кому-нибудь подарит... Но тут же появляется протест: «ЭТО НЕ МОИ ЖЕЛАНИЯ! И почему я должен это делать?»
А самое страшное: каждый думает, что жить он будет вечно, и здоровье его немереное. Поэтому человек, не думая о завтрашнем дне, выбирает себе путь поиска заменителей удовольствия: пьянство, наркотики, беспорядочный секс — это путь самоубийства. А есть ещë онкологические и другие неизлечимые заболевания...
Также, как и жизнь в страданиях... Прожив даже 20-30 лет в этой системе — ни на шаг не продвинешься к счастью и не заработаешь его. И эти годы будут просто потеряны, а могли бы пойти на достижение своих целей.
|
