Библиотека Живое слово
Серебряный век

Вы здесь: Живое слово >> Серебряный век >> Марина Цветаева >> О Марине Цветаевой >> Невозможные диалоги


О Марине Цветаевой

Соломон Волков

Невозможные диалоги

Парнок и Цветаевой

Волков: Почему поэзия Цветаевой, такая страстная и бурная, столь малоэротична?

Бродский: Голубчик мой, перечитайте стихи Цветаевой к Софье Парнок! Она там по части эротики всех за пояс затыкает - и Кузмина, и всех остальных... "Я любовь узнаю по боли всего тела вдоль". Дальше чего еще надо! Другое дело, что здесь опять-таки не эротика главное, а звук. У Цветаевой звук - всегда самое главное, независимо от того, о чем идет речь...

ПОЭТЕССА СОФЬЯ ЯКОВЛЕВНА ПАРНОК

Умна, иронична, капризна. Внешность оригинальна и выразительна. На облике Парнок сказался, вероятно, особый склад ее натуры и судьбы, что придавало ее манерам драматический, терпкий привкус. Позади - моментально распавшийся брак, ибо от природы она была наделена сафическими склонностями. Не собранные в книгу стихи - строгие, созерцательные: о природе, об одиночестве, о душе. Цветаева была очарована ею с первой же встречи. Отчасти влекло преимущество возраста (Парнок была старше Цветаевой на семь лет); Цветаева тянулась к женщинам старше себя. Здесь же разница в возрасте была незначительна, но было ощущение странности, двусмысленности отношений, которое и пугало, и влекло одновременно. Сафическая любовь, которую предложила Парнок, и которую Цветаева приняла, вызвала поток стихов. В литературных салонах можно было видеть Марину и Софью сидящими в обнимку, курящими одну папиросу. (Надо отметить, что бисексуальные, гомосексуальные, лесбийские отношения отнюдь не были диковинкой на рубеже веков в среде российских литераторов, деятелей искусства и др. Отношения эти не скрывались).

Через несколько лет, составляя сборник юношеской лирики, Цветаева отберет стихи, навеянные знакомством с Парнок, и составит цикл. Названия цикла, между которыми она колебалась, знаменательны: "Ошибка" и "Кара"; окончательное - "Подруга".

Любовь Софьи, увы, оказалась недолговечной. Впрочем, Цветаева никогда не переставала оставаться милой ее сердцу: по воспоминаниям современников, карточка Цветаевой всегда стояла у Парнок на столике подле постели

Марина измены простить не смогла. За несколько лет до смерти, в стихотворении "Ты молодая" (см. ниже), посвященном М.Баранович, Парнок вновь обращается к Цветаевой - с прощением и благословением.

Когда М.Баранович пожелала после приезда Цветаевой из-за границы передать ей это - тогда уже загробное послание Парнок, в ответ последовало равнодушное: "Это было так давно".

Так, "...кто был охотник? - Кто - добыча? Все дьявольски - наоборот!"

Нет, лучше оставим все на своих местах. Просто немного пофантазируем...

НЕВОЗМОЖНЫЕ ДИАЛОГИ

МАРИНА:


Могу ли не вспомнить я
Тот запах White-Rose и чая,
И сербские фигурки
Над пышащим камельком...

Мы были: я - в пышном платье
Из чуть золотого фая,
Вы - в вязаной черной куртке
С крылатым воротником.

Я помню, с каким вошли Вы
Лицом - без малейшей краски,
Как встали, кусая пальчик,
Чуть голову наклоня.

И лоб Ваш властолюбивый,
Под тяжестью рыжей каски,
Не женщина и не мальчик, -
Но что-то сильней меня!

Движением беспричинным
Я встала, нас окружили.
И кто-то в шутливом тоне:
"Знакомьтесь же, господа".

И руку движеньем длинным
Вы в руку мою вложили,
И нежно в моей ладони
Помедлил осколок льда.

С каким-то, глядевшим косо,
Уже предвкушая стычку, -
Я полулежала в кресле,
Вертя на руке кольцо.

Вы вынули папиросу,
И я поднесла Вам спичку,
Не зная, что делать, если
Вы взглянете мне в лицо.

Я помню - над синей вазой -
Как звякнули наши рюмки.
"О, будьте моим Орестом!",
И я Вам дала цветок.

С зарницею сероглазой
Из замшевой черной сумки
Вы вынули длинным жестом
И выронили - платок.

28 января 1915

СОФЬЯ:

СОНЕТ


Следила ты за играми мальчишек,
Улыбчивую куклу отклоня.
Из колыбели прямо на коня
Неистовства стремил тебя излишек.

Года прошли, властолюбивых вспышек
Своею тенью злой не затемня
В душе твоей, - как мало ей меня,
Беттина Арним и Марина Мнишек!

Гляжу на пепел и огонь кудрей,
На руки, королевских рук щедрей, -
И красок нету на моей палитре!

Ты, проходящая к своей судьбе!
Где всходит солнце, равное тебе?
Где Гете твой и где твой Лже-Димитрий?

9 мая 1915

МАРИНА:


Ты проходишь своею дорогою
И руки твоей я не трогаю.
Но тоска во мне - слишком вечная,
Чтоб была ты мне - первой встречною.

Сердце сразу сказало: "Милая!"
Все тебе - наугад - простила я,
Ничего не знав, - даже имени! -
О, люби меня, о, люби меня!

Вижу я по губам - извилиной,
По надменности их усиленной,
По тяжелым надбровным выступам:
Это сердце берется - приступом!

Платье - шелковым черным панцирем,
Голос чуть с хрипотцой цыганскою,
Все в тебе мне до боли нравится, -
Даже то, что ты не красавица!

Красота, не увянешь за лето!
Не цветок - стебелек из стали ты,
Злее злого, острее острого
Увезенный - с какого острова?

Опахалом чудишь иль тросточкой, -
В каждой жилке и в каждой косточке,
В форме каждого злого пальчика, -
Нежность женщины, дерзость мальчика.

Все усмешки стихом парируя,
Открываю тебе и миру я
Все, что нам в тебе уготовано,
Незнакомка с челом Бетховена!

14 января 1915

СОФЬЯ:


Смотрят снова глазами незрячими
Матерь Божья и Спаситель Младенец.
Пахнет ладаном, маслом и воском.
Церковь тихими полнится плачами.
Тают свечи у юных смиренниц
В кулачке окоченелом и жестком.

Ах, от смерти моей уведи меня,
Ты, чьи руки загорелы и свежи,
Ты, что мимо прошла, раззадоря!
Не в твоем ли отчаянном имени
Ветер всех буревых побережий,
О, Марина, соименница моря!

5 августа 1915, Святые горы.

МАРИНА:


Как весело сиял снежинками
Ваш - серый, мой - соболий мех,
Как по рождественскому рынку мы
Искали ленты ярче всех.

Как розовыми и несладкими
Я вафлями объелась - шесть!
Как всеми рыжими лошадками
Я умилялась в Baшу честь.

Как рыжие поддевки - парусом,
Божась, сбывали нам тряпье,
Как на чудных московских барышень
Дивилось глупое бабье.

Как в час, когда народ расходится,
Мы нехотя вошли в собор,
Как на старинной Богородице
Вы приостановили взор.

Как этот лик с очами хмурыми
Был благостен и изможден
В киоте с круглыми амурами
Елиcаветинских времен.

Как руку Вы мою оставили,
Сказав: "О, я ее хочу!"
С какою бережностью вставили
В подсвечник - желтую свечу...

- О, светская, с кольцом опаловым
Рука! - О, вся моя напасть! -
Как я икону обещала Вам
Сегодня ночью же украсть!

Как в монастырскую гостиницу
- Гул колокольный и закат -
Блаженные, как имянинницы,
Мы грянули, как полк солдат.

Как я Вам - хорошеть до старости -
Клялась - и просыпала соль,
Как трижды мне - Вы были в ярости! -
Червонный выходил король.

Как голову мою сжимали Вы,
Лаская каждый завиток,
Как Вашей брошечки эмалевой
Мне губы холодил цветок.

Как я по Вашим узким пальчикам
Водила сонною щекой.
Как Вы меня дразнили мальчиком,
Как я Вам нравилась такой...

Декабрь 1914

СОФИЯ:


Этот вечер был тускло-палевый, -
Для меня был огненный он.
Этим вечером, как пожелали вы,
Мы вошли в театр "Унион".

Помню руки, от счастья слабые,
Жилки - веточки синевы.
Чтоб коснуться руки не могла бы я,
Натянули перчатки вы.

Ах, опять подошли так близко вы,
И опять свернули с пути!
Стало ясно мне: как ни подыскивай,
Слова верного не найти.

Я сказала: "Во мраке карие
И чужие ваши глаза..."
Вальс тянулся и виды Швейцарии -
На горах турист и коза.

Улыбнулась, - вы не ответили...
Человек не во всем ли прав!
И тихонько, чтоб вы не заметили,
Я погладила Ваш рукав.

5 февраля 1915

МАРИНА:


Сегодня, часу в восьмом,
Стремглав по Большой Лубянке,
Как пуля, как снежный ком,
Куда-то промчались санки.

Уже прозвеневший смех...
Я так и застыла взглядом:
Волос рыжеватый мех,
И кто-то высокий - рядом!

Вы были уже с другой,
С ней путь открывали санный,
С желанной и дорогой, -
Сильнее, чем я - желанной.

- Oh, je n'en puis plus, j'etouffe! -
Вы крикнули во весь голос,
Размашисто запахнув
На ней меховую полость.

Мир - весел и вечер лих!
Из муфты летят покупки...
Так мчались Вы в снежный вихрь,
Взор к взору и шубка к шубке.

И был жесточайший бунт,
И снег осыпался бело.
Я около двух секунд -
Не более - вслед глядела.

И гладила длинный ворс
На шубке своей - без гнева.
Ваш маленький Кай замерз,
О, Снежная Королева.

26 октября 1914

СОФИЯ:

Марине Баранович


Ты, молодая, длинноногая! С таким
На диво слаженным, крылатым телом!
Как трудно ты влачишь и неумело
Свой дух, оторопелый от тоски!

О, мне знакома эта поступь духа
Сквозь вихри ночи и провалы льдин,
И этот голос, восходящий глухо
Бог знает, их каких живых глубин.

Я помню мрак таких же светлых глаз.
Как при тебе, все голоса стихали,
Когда она, безумствуя стихами,
Своим беспамятством воспламеняла нас.

Как странно мне ее напоминаешь ты!
Такая ж розоватость, золотистость
И перламутровость лица, и шелковистость,
Такое же биенье теплоты...

И тот же холод хитрости змеиной
И скользкости... Но я простила ей!
И я люблю тебя, и сквозь тебя, Марина,
Виденье соименницы твоей!

Осень 1929

МАРИНА:


Повторю в канун разлуки,
Под конец любви,
Что любила эти руки
Властные твои

И глаза - кого-кого-то
Взглядом не дарят! -
Требующие отчета
За случайный взгляд.

Всю тебя с твоей треклятой
Страстью - видит Бог! -
Требующую расплаты
За случайный вздох.

И еще скажу устало,
- Слушать не спеши,
Что твоя душа мне встала
Поперек души.

И еще тебе скажу я:
- Все равно - канун! -
Этот рот до поцелуя
Твоего был юн.

Взгляд - до взгляда - смел и светел,
Сердце - лет пяти...
Счастлив, кто тебя не встретил
На своем пути.

28 апреля 1915

Снова МАРИНА:


Вспомяните: всех голов мне дороже
Волосок один с моей головы.
И идите себе... - Вы тоже,
И Вы тоже, и Вы.

Разлюбите меня, все разлюбите!
Стерегите не меня поутру!
Чтоб могла я спокойно выйти
Постоять на ветру.

6 мая 1915

Соломон Волков. О Цветаевой: Диалог с Иосифом Бродским./
В кн.: Бродский о Цветаевой: Интервью, эссе.
 - М.: Независимая газета, 1997. - 208с.

http://www.gay.ru/art/literat/library/parnok04.htm

Предыдущее

Следующее

Вы здесь: Живое слово >> Серебряный век >> Марина Цветаева >> О Марине Цветаевой >> Невозможные диалоги




Библиотека "Живое слово" Астрология  Агентство ОБС Живопись Имена

Гостевая
Форум
Почта

© Николай Доля.
«Без риска быть...»

Материалы, содержащиеся на страницах данного сайта, не могут распространяться 
и использоваться любым образом без письменного согласия их автора.