Библиотека Живое слово
Классика

«Без риска быть...»
проект Николая Доли



Вы здесь: Живое слово >> Классика >> Х. Мураками. Хроники Заводной Птицы >> 30. Разве можно доверять такому дому? (Рассуждения Мэй Касахары. Часть 6) 188


Харуки Мураками

Хроники Заводной птицы. Книга 3. Птицелов.

Предыдущее

30. Разве можно доверять такому дому? (Рассуждения Мэй Касахары. Часть 6) 188

«Привет! Как жизнь?

В прошлом письме, в самом конце, я писала, что сказала тебе почти все, что хотела. Вполне достаточно, чтобы написать: «Конец». Помнишь? Но потом подумала немножко и поняла, что надо кое-что добавить. Вот я и вскочила посреди ночи и шуршу с этим письмом за столом, как таракан.

===========

Последние дни — не знаю почему — я часто думаю о Мияваки. Об их несчастной семье. Они жили в том самом доме, который потом опустел, и, сговорившись, покончили с собой, когда кредиторы стали их доставать. Где-то писали, что в живых осталась только старшая дочь, она тоже потом куда-то пропала. Они из головы у меня не выходят, все время вспоминаю о них — за работой, в столовой, когда музыку в комнате слушаю, книжки читаю. Не то чтобы у меня мания преследования на этой почве развилась. Нет. Но чуть только место в голове освободится (вообще-то у меня там места полно), так сразу эти мысли под корочку лезут, прямо как дым в оконную щель. Уже неделю, а то и две так продолжается.

В нашем доме, на дорожке, я жила с самого рождения. Соседи на той стороне все время были на виду. Мое окно прямо на их дом выходило. Когда я в школу пошла, родители выделили мне отдельную комнату, а Мияваки к тому времени уже новый дом построили на своем участке. Мне всегда кто-нибудь из их семейства на глаза попадался. В хорошую погоду во дворе у них всегда белье сушилось. Две девчонки все время кричали — собаку свою звали. У них немецкая овчарка была. Здоровая такая, черная (только не могу вспомнить, какая у нее была кличка). Когда солнце садилось, в доме зажигали свет — он так тепло и уютно лился из окон. Потом, ближе к ночи, они гасли, одно за другим. Старшая дочь училась на пианино, младшая — на скрипке (первая была старше меня, вторая — младше). Отмечали дни рождения, Рождество, друзья приходили толпами, веселились. Кто их дом видел, когда он уже в заброшенную развалину превратился, и представить не может, как там было.

По выходным хозяин за деревьями в саду ухаживал. Большой любитель был с чем-нибудь возиться, времени на это не жалел. То водостоки чистил, то собаку выгуливал, то машину чем-то натирал до блеска. Почему людям нравится такая канитель? Хоть убей — не пойму. Как говорится: вольному — воля, да и хорошо, когда в семье есть такой человек. А еще все они любили на лыжах кататься. Каждую зиму привязывали лыжи на крышу — у них такая здоровая машина была — и уезжали куда-то. Обожали кататься (хотя я лично лыжи терпеть не могу).

Короче, со стороны казалось: обыкновенная счастливая семья. И не казалось, а так оно и было на самом деле, как ни посмотри — обыкновенная счастливая семья. Знаешь, как бывает? Смотришь на кого-нибудь — вроде все в норме, человек как человек. И вдруг подумаешь: ну и дела! Так глаза и вытаращишь. Так вот, у Мияваки ничего такого не было.

Соседи у них за спиной говорили, что ни за какие коврижки на таком жутком месте жить бы не стали. А Мияваки жили, да так тихо-мирно, как на картине в рамочке, без единой пылинки. Счастливо. Как в сказке: «стали жить-поживать да добро наживать». Во всяком случае, по сравнению с нашей семейкой в десять раз счастливее. И дочки их мне нравились, мы иногда встречались на улице. Я всегда думала: были б у меня такие сестры. Казалось, они всегда смеются — все, даже собака. Вот какая семья была.

Мне и в голову не приходило, что наступит время и вдруг — раз! — всему конец. Но так и вышло. Пришел день, и вся семья (включая немецкую овчарку) пропала, будто их ветром сдуло. Один дом остался. Какое-то время — неделю, наверное, — никто исчезновения Мияваки не замечал. Я обратила внимание, что по вечерам в доме свет не зажигают, но подумала: опять, видно, уехали всей семьей. Потом мать узнала от кого-то, что Мияваки вроде бы «скрылись под покровом ночи». Помню, я спрашивала: что это значит — «скрыться под покровом ночи»? Сейчас сказали бы — «сбежали».

«Скрылись» или «сбежали» — невелика разница, но как только Мияваки пропали, их дом сразу изменился, стал каким-то странным. До этого я никогда брошенных домов не видала и не представляла, как они выглядят. Мне казалось, они должны быть жалкие, несчастные, напоминать бездомную собаку или сброшенный цикадой панцирь. Но дом Мияваки совершенно по-другому выглядел. Совсем не несчастный. Как только хозяев не стало, он сразу принял безразличный вид: мол, знать не знаю ни о каких Мияваки. Или мне так показалось? Прямо неблагодарный глупый пес, да и только. Без хозяев разом превратился в Брошенный Дом Сам По Себе, которому семейное счастье Мияваки —до лампочки. Меня это взбесило. Когда Мияваки в нем жили, всем было хорошо, и дому — тоже. Его чистили, убирали. Да его вообще бы не было, если б Мияваки его не построили. Согласись? Разве можно доверять такому дому?

Ты не хуже меня знаешь, что больше в доме никто не жил, он стоял заброшенный, загаженный птицами. Несколько лет я наблюдала из окна эту картину. Сидела за столом, занималась или делала вид, что занимаюсь, и то и дело поглядывала на него. В ясную погоду, в дождь или снег, в сезон тайфунов дом всегда был там, за окном, — достаточно было чуть поднять глаза — и вот он, пожалуйста. И знаешь, как странно... я глаз не могла от него оторвать. Положишь локти на стол и смотришь полчаса, не отрываясь. А еще совсем недавно там громко смеялись, хлопало на ветру развешанное белоснежное белье, прямо как в рекламе стирального порошка по телику. (Не скажу, чтобы мадам Мияваки была не в себе, но со сдвигом на почве стирки — это точно: нормальные люди столько не стирают.) И вдруг все куда-то исчезло, сад сорняками зарос, и об их счастливых днях никто больше не вспоминает. Как странно!

===========

Сразу скажу: я их мало знала. Мы даже почти не разговаривали. Встречались на улице — «здрасьте-здрасьте» — и пошли дальше. Но они так долго мелькали у меня перед глазами каждый день, что появилось ощущение, будто я — тоже из их счастливой жизни. Это как на семейных фотографиях — в уголке обязательно кто-нибудь чужой пристроится. Такое чувство иногда, что вместе с Мияваки часть меня «скрылась под покровом ночи» и исчезла. Дикость! Скрыться и исчезнуть с людьми, которых почти не знаешь! Как тебе?

===========

В общем, бредятина. Но это еще не все. Сейчас я тебе такое расскажу!

Мне стало казаться, что я превратилась в Кумико. Что я — твоя жена, Заводная Птица, что я непонятно зачем от тебя сбежала и прячусь в горах, на фабрике, где делают парики. Живу под чужим именем, называюсь Мэй Касахара и прикидываюсь, что я не Кумико. А ты сидишь на своей верандочке и ждешь, когда я вернусь... Вот что мне мерещится.

Слушай, тебя случайно так не клинит? А у меня, не вру, часто такое бывает. Всю дорогу. Когда особенно прижмет, целый день сидишь на работе как в тумане. Хорошо, работа не сложная, поэтому на нее не влияет, но иногда я замечаю, что люди на меня как-то странно смотрят. А может, я вслух чего-нибудь говорю. Привязалась какая-то зараза, и ничего с ней не сделаешь. Этот бред, как месячные, накатывает, время подошло — и никуда не денешься. Его не встретишь в дверях и не скажешь: «Извините, я сейчас занята, загляните попозже». Ты не злишься, что я иногда под Кумико кошу? А, Заводная Птица? Я же не нарочно.

===========

Ох, как я устала... Спать охота. Сейчас отрублюсь часика на три-четыре, потом подъем — и снова на работу на целый день. Буду с другими девчонками под какую-нибудь безобидную музыку возиться с париками. Обо мне можешь не беспокоиться. У меня все о'кей. Даже когда бред. И тебе того желаю, Заводная Птица. Чтобы Кумико вернулась и вы зажили спокойно и счастливо, как раньше. Ну ладно, пока».
Следующее


Библиотека "Живое слово" Астрология  Агентство ОБС Живопись Имена

Гостевая
Форум
Почта

© Николай Доля.
«Без риска быть...»

Материалы, содержащиеся на страницах данного сайта, не могут распространяться 
и использоваться любым образом без письменного согласия их автора.